— Ты считаешь, стоит поехать?

— Мам, ну конечно, стоит.

— Наталья, боюсь не поймет, скажет, вот ты чудишь.

— Мамуль, не загоняйся, все, все прекрасно поймут. Давай подумаем, что нужно к отпуску прикупить, как добираться, на самолете лететь или ехать на поезде? В общем, обсудим детали...

Обсудили. В три часа ночи, закончили.

И я еще долго заснуть не могла, до пяти, то крутилась в постели, то считала овец, то просто таращилась в потолок. видимо сон перебила, как бабушка выражается.

В девять утра, мне с трудом удалось разлепить глаза, и неимоверным усилием воли выдернуть себя из постели. Еле-еле раскачалась, с помощью водных процедур и декалитра кофе.

Без чего-то десять, позвонил Родион. Сердечко екнуло, от недосыпания наверно, когда его номер на определителе увидела.

— Привет, Кристина, выехал к тебе, с учетом пробок буду через семь минут, предлагаю, сначала заскочить в какую-нибудь кофейню, выпить кофе и дальше, к трудовым свершениям, — приняв вызов, услышала бодрый голос из трубки.

— Круто, от кофе не откажусь! — забыв поздороваться, ответила я.

Мама выглянула из ванной.

— Кристя, я понимаю, что ты всего четыре часа поспала!

— Мамуль, от дополнительной чашки хорошего капучино, ничего со мной не случится. Извини, Родион, выхожу уже, жду тебя возле подъезда.

Мне показалось, или в самом деле, он как-то недовольно засопел в трубку?

Это я подумала, когда уже вызов сбросила...

10. 10

Ух ты! Ветерок, я бы сказала, даже прохладный, и вообще, погодка приятная! Никакого тебе пекла адова, будто и не было его вовсе. Какая я молодец, что надела блузу и брюки, в сарафан, как хотела не нарядилась.

БМВ, приветственно моргнул фарами, негромко хлопнула дверца со стороны водителя, наружу выбрался Родион.

Какой же он всё-таки...

Кристюш, младший Зимин, парень видный, чего уж там, от таких как он, девчонки теряют головы, а потом остаются с разбитыми сердечками. — Зазвучали в голове, мамины слова.

Ну, у меня, к счастью, ничего не разбилось, я просто любила, сильно, но не рассчитывала на взаимность, не питала себя пустыми надеждами и напрасными иллюзиями. Если только, совсем чуть-чуть в самой глубине души...

— Стесняюсь спросить, коллега, чем таким вы были заняты всю ночь, если на сон почти не осталось времени? Интересуюсь исключительно из опасений за вашу профессиональную... Профессиональную... — открывая передо мной дверцу, проговорил Родион.

Шуточки отпускает. Но как-то, без привычного задора, словно пытается скрыть беспокойство какое-то , похоже не показалось мне, что в трубку сопел недовольно. Видимо, встал Родион, не с той ноги, как любит говорить моя бабушка.

— Пригодность? — подсказываю, ныряя в салон, на удобное мягкое сиденье.

— Не, профпригодность не подходит, куда-то я не в ту степь, получилось коряво, рабочий процесс — вот. Опасаюсь за плодотворный рабочий процесс.

Если бы, Родиона не знала, подумала бы, и правда, опасается.

Можно было промолчать, или в конце концов отшутиться, но меня потянуло на откровенность.

— Мама моя вечером на свидание отправилась, в кои то веки. Только ушла, заявилась соседка с усатой знакомой, повеселили как могли. Пока маму дождалась, пока чай с ней попили, поболтали, потом никак не могла заснуть, до пяти утра считала овец. Но, на рабочий процесс мое недосыпание никак не повлияет.

— Не, ну с мамой заболтаться допоздна, дело святое! — откликнулся Родион, уже привычно задорным тоном. Он обрадовался. Честное слово, обрадовался. Чудеса, неужто и правда беспокоился за рабочий процесс?