– Да, не без этого. По Маруське и я скучал сильно, когда пришел в себя. Она тогда жила у моих друзей, Афины и Ратмира. Сначала её, ведь, в интернат забрали. Но ребята её оттуда оперативно вытащили.

– А её мама? – этот вопрос сам собой сорвался с губ.

Господи, бедная малышка. Такая маленькая, а уже такой стресс пережила.

– У неё нет матери. – ответил коротко.

Судя по изменившейся интонации, это совсем не та тема, которую он бы хотел обсуждать.

Ну а я не тот человек, который будет насильно лезть туда, куда не следует. По себе знаю, с обратной стороны. Поэтому, решила не ступать по тонкому льду и не углубляться, а сменить тему.

– А каким спортом ты занимался? – эта тема более безопасная. И не менее интересная для меня.

Я вообще, все что говорил Марк, буквально впитывала в себя, не пропуская ни слова.

– Смешанные единоборства. С пятнадцати лет. Сначала на любительском уровне, чисто на секции отправляли от детского дома. Когда выпустился, тренер предложил попробовать в этом направлении. Стал тренить уже в другом ключе. Турниры, соревнования, сборы. Но дальше всероссийских не пошел.

– Почему?

– Тогда как раз Маруська родилась. Вектор сместился. Благо, на тот момент уже крепко стоял на ногах. И то, перед тем как открыть спортклуб не мало помыкался.

Несмотря на то, что сейчас он говорил о завершении спортивной карьеры, голос был пропитан теплом. Потому что о дочери говорил?

Маша счастливый ребенок. Мне кажется, если бы мой отец был хоть немного похож на Марка, он бы от меня не отвернулся. Но, увы. Нет никакого смысла об этом рассуждать.

– Никогда не интересовалась этим видом спорта. Но сейчас бы многое отдала, чтоб посмотреть.

Сказала на эмоциях. Потому что правда.

Я бы многое хотела увидеть.

Раньше всегда казалось, что многое ещё успею. Успею состояться как специалист. Успею попутешествовать вдоволь. Успею влюбиться. Успею… успею… успею… И таких «успею» было бесчисленное количество. А по факту, ничего я толком не успела.

Жила под родительской опекой всю жизнь. А когда резко ворвалась в самостоятельную взрослую жизнь, успела разве что понабивать шишек. Первое время, жизнь была похожа на борьбу за выживание. Слишком тепличной росла.

– Еще посмотришь. У тебя ведь не всегда были проблемы со зрением?

– Почему ты так решил? – аккуратно нащупав кружку с чаем, поднесла её к губам.

– По твоим движениям. Опасениям. Я не специалист, но мне кажется, с тобой это случилось не так давно.

Наблюдательности Марка можно было позавидовать.

– Как ты понял? – спросила, смочив горло.

– Ты ещё не привыкла и не до конца адаптировалась.

А его словах не было осуждения, насмешки или ещё чего-то подобного. Он просто говорил, констатирую факты.

– Да. – продолжила, протолкнув вновь образовавшийся ком в горле. – Раньше я училась, занималась музыкой, работала. Как все. А потом у меня обнаружили опухоль. – на удивление, но именно с Марком, я говорила об этом спокойно, насколько это было возможно. – Сначала зрение начало неожиданно падать. Проверилась. Итог так себе. Оперировать никто не берется из-за расположения опухоли. Она доброкачественная, но не менее опасная по факту. И даже если кто-то возьмётся, эта операция стоит баснословных денег. Так что, скорее всего, я ещё успею полноценно адаптироваться к своему состоянию. И вряд ли когда-то посмотрю то, что не успела.

Под конец моего монолога, голос предательски дрогнул.

Нет, все же тяжело. Особенно когда вслух.

Смаргивала слезы под темными стёклами очков. Ну вот, приплыли.

– Эй. Не кисни. – Марк накрыл мою ладонь своей и легонько сжал. А я невольно вздрогнула. – Давай без слез? А то я не совсем адекватно реагирую на женские слёзы. Из опыта – слёзы дочери. Поэтому, успокоить тебя могу только усадив на колени и рассказав стишок. – усмехнулся Марк, будто немного нервничая.