– Оборотень придет ночью. Это метка ночного клана. Хорошо, если каждую ночь ты будешь со мной. К тому же ты обещала мне помочь.

Я чуть не завизжала на одной ноте: «И-и-и!» Хорошо, что у меня с самоконтролем все норм. Вопить от восторга, смешанного с ужасом, буду после.

Я только плотнее сжала губы и серьезно кивнула: не стоит казаться потомственному такой уж деревенский простушкой.

Баш на баш, все честно, весь магический мир строится на обоюдовыгодном обмене.

Проблема заключалась только в том, что время и внимание аристократа стоило баснословно дорого и было так же опасно, как пристальное внимание голодного хищника.

Не вляпалась ли я ненароком в нечто пострашнее свадьбы с оборотнем, согласившись на помощь?

– Чем я могу помочь?

– Спаси меня! – выпалил Терри, пока я не передумала и не забрала свое обещание обратно.

У меня пропал дар речи. Вопль «Что?» не мог выразить всю глубину моего удивления. Аристократ просит у меня помощи? У меня? Полукровки?

Да что я могу сделать для потомственного, чего он не может сделать для себя сам?

– Меня обвиняют в убийстве брата, – прошептал аристократ так тихо, что я только по одному шевелению губ смогла догадаться, о чем он говорит. В глаза Терри мне не смотрел. – Но я этого не делал! Я любил этого ребенка, как родного брата, хотя в нас нет общей крови! Меня хотят оболгать и обвинить в убийстве, чтобы не допустить до наследства! Я хочу, чтобы монстр, поднявший руку на невинное дитя, получил по заслугам! Но я даже не знаю, чьих рук это дело!

– Твою ж мандрагору за косу! – выразила я свои эмоции древним, еще бабкиным проклятьем и зажала себе рот руками. И тут наследство подгадило!

– Все так запуталось… Я не знаю, кому верить, а кому нет. Если бы смерть подстерегала только меня, я бы смирился со своей судьбой. Ты должна понять, почему мне самому с этим не справиться! Если не поможешь, они повесят это убийство на меня! А самое главное – настоящий убийца останется среди нас и безнаказанным! – Руки аристократа бессильно сжимались в дрожащие кулаки и разжимались. Его чувства, страдания, а также, чтобы меня не напугать, тщательно сдерживаемая ярость, были неподдельными. Аристократ и в самом деле мучился, что было невероятно для потомственного чародея. – Сначала я хотел смириться, но потом появилась ты и надежда.

– Да что я могу сделать? – Мне было мучительно жалко потомственного, тем более холодный и расчетливый аристократ раскрылся передо мной. Выжить бы еще после его откровений, не ровён час – очнется, поймет, что сболтнул лишнее, и прикопает меня где-нибудь под половицей.

Только я видела, что Терри-сан, так я окрестила потомственного аристократа, страдает по-настоящему. Кому, как не мне, знать, что такое несправедливость, ложь, клевета и подлость?

Вот и потомственные чародеи с подобным стакиваются, что уж там, живут и здравствуют среди всего этого пахучего. Мой аристократ только что-то расклеился. Правда, с чего я вообразила, что он мой, непонятно. Наверно, потому что это первый потомственный, которого я вижу так близко, что задохнуться от восторга можно. Остальных приходилось бояться издалека.

Аристократ схватил меня за руки, и я внутренне заледенела, с губ чуть не сорвалось: «Черт возьми!» Но я вовремя прикусила себе язык. Сердце и так готово было выскочить из груди, мысли разлетелись во все стороны, как стая испуганных птичек, мало ли что я в подобном состоянии сболтну. А потомственный продолжал меня уговаривать.

– Не бросай меня! Я один не справлюсь! А вдруг это кто-то из моих родственников или даже… – Терри не договорил мысль, видно, она была очень страшной. Но я догадалась и чуть не выпрыгнула в окно, на подоконник которого мы присели. Мысль звучала: «Или я сам».