Я нагнулась, чтобы заглянуть в замочную скважину, но на мою беду дверь не была заперта и открывалась вовнутрь. Я ввалилась в комнату.

Терри стоял там, где я никак не ожидала его увидеть, посреди комнаты со свечой в руке и горящим пучком травы.

Стоило мне очутиться в комнате, наделав шуму, музыка умолкла. А мой ночной знакомый тут же затушил тлеющий гербарий и бросился поднимать меня с пола.

Надо заметить, что крышка фортепиано была опущена, но тогда я не сообразила, что даже привидение не сможет двигаться так быстро: бросить играть, закрыть инструмент и очутиться на середине комнаты.

Но позорно валяясь на полу и путаясь в своей ночнушке, я даже и не думала о чем-нибудь другом, кроме стыда за свою феноменальную неуклюжесть.

Но Терри, как истинный аристократ, сделал вид, что ничего не заметил. В упор не видеть низших магических существ – это как раз неотъемлемое свойство потомственных чародеев.

Терри взял меня за руку и резко замер, пристально глядя на мое запястье.

А потом, словно мы и не прощались с ним накануне, без всяких приветствий и предисловий спросил:

– Это что? – И в голосе его слышалась ледяная сталь, присущая только потомственным, обещание во всем сию же минуту разобраться и гарантируя жестокую смерть всем выявленным нарушителям.

– Э-э… – опешила я от столь неожиданной темы разговора. – Это так, беленький, миленький котик поцарапал.

Терри улыбнулся так, как могут только аристократы или аллигаторы – сияюще-лучезарно и радостно.

– Поздравляю, этот беленький, миленький котик вскоре придет за тобой.

Я оторопела от такого известия.

– Мег! – Уже серьезно припечатал аристократ. Лицо его было серьезно и сурово. – Это брачная метка одного из древнейших семейств перевертышей! Если оборотень пометил тебя – он придет за тобой и похитит любой ценой!

Я икнула от ужаса. Не все оборотни были моногамны, некоторые создавали себе гаремы, утаскивая в свое логово ведьм, магичек и даже простых человечек. Попасть в обитель пушистых было легко, а вот выйти. Только ногами вперед.

К тому же, наигравшись с добычей, особо крупные оборотни могли и съесть жертву своей страсти. Потому что ни один перевертыш не потерпит, чтобы его пара принадлежала другому.

А меня пометили, на мне брачный знак!

Я сглотнула. Почему-то сильно пересохло в горле, и коленки мелко-мелко задрожали.

– Что же мне теперь делать? – вспомнив все, что знала про перевертышей, чуть не плача, прошептала я, стараясь не разреветься в голос и трусливо утешая себя тем, что брачная печать – это еще не брак. Только через мой труп!

– Помогать мне, – серьезно ответил аристократ и встал, подавая руку. Я уцепилась за его ладонь, как за спасательную соломинку.

Помогать? Все что угодно!

Подведя меня к окну, потомственный аристократ долго рассматривал царапины. А потом, наклонившись, прикоснулся к ним губами и надолго застыл.

Я забыла, как дышать. А когда губы заскользили по коже, зацеловывая красные рубцы, я и вовсе потеряла дар речи. Только стояла, затаив дыхание от восхищения, и молилась, чтобы не упасть в обморок. У меня мурашки пошли по коже от этих прикосновений! Губы, которые на вид казались очень твердыми и упрямыми, по ощущениям были мягкими как пух и нежными, словно шелк. Я невольно приоткрыла рот, предвкушая эти касания своими губами. И тут же захлопнула.

Нет, замысловато переплетенные царапины не исчезли, но уже не были такими красными, частично зажив и побледнев.

– Не больно?

– Нет. – Я хотела добавить «даже приятно», но вовремя успела прикусить себе язык.

Блеснула озорная эльфийская улыбка, кажется, аристократ догадался о моих мыслях, и чародей тут же посерьезнел.