– Так она на овуляцию делала тест?

– А на что ж еще? – снова захохотал парень.

Ольга, как подкошенная, упала на диван. Спрятала лицо в ладонях. Ей было совсем не смешно. В голове проносились миллионы вопросов. Она в глаза не видела никаких тестов на овуляцию, но допускала мысль, что по незнанию их можно было спутать с тестом на беременность. Но ведь Тихон утверждал, что говорил с дочерью. Или она что-то напутала?

– Гдальский сказал, что ты настаивал, чтобы Катя не затягивала.

– И что?

– Соврал?

– Да нет! Говорю же, мам! Чем ты слушаешь?! Болячка у нее неприятная. Последствия могут быть не самые хорошие. Лечиться ей надо! Вот я и говорил, чтобы не тянула с этим.

Ольга тихонько выдохнула. Казалось, что еще немного, и она развалится на части. От облегчения и… злости! Чтоб тебя, Гдальский! Вот ведь скотина! Она чуть не померла по его вине.

– Мам, ты в порядке?

Ник подошел вплотную к матери и, опустившись на корточки, заглянул ей в глаза.

– Нет! Я чуть не сдохла, сына.

– Эй! Ну, ты чего?

– Ничего! Зови всех…

– Зачем?

– Зови, говорю!

Ник поднялся, бросил на мать хмурый взгляд и вышел прочь из гостиной, чтобы минутой спустя вернуться в комнату в компании братьев.

– Начинается! – закатил глаза Петька. – Что? Половая амнистия отменяется?

– Не смешно! – нахмурилась Ольга.

– Мам, ну ведь не было ничего!

– Значит, будет! Так, послушайте меня…

– Клянусь, я удавлюсь, если нас ждет очередная лекция о пользе презервативов!

Ольга вздохнула. Мазнула по сыновьям внимательным взглядом. Она любила их больше жизни и так боялась, что одна не справится с воспитанием трех мальчишек…

– Не будет никакой лекции, – вздохнула она, с трудом выбираясь из мягких объятий дивана, – вы у меня взрослые и все знаете сами.

– А звала зачем? – усмехнулся Петька.

– Соскучилась. Дайте я вас обниму…

Парни застонали, закатили глаза, но послушно ступили в ее объятья.

– Просто будьте ответственнее по отношению к тем, кто рядом. Хорошо?

Сыновья Ольги синхронно вздохнули, переглянулись у нее над головой, покачали головами.

– Хорошо… – пропели в унисон и принялись ее щекотать.

А в это же время, несколькими этажами выше, Тихон мерил шагами темную комнату. Он уже воспользовался гуглом и узнал, что способность к зачатию близнецов передается только по женской линии и, признаться, эта информация его успокоила. Даже более того – недаром ведь говорят, что все познается в сравнении – теперь беременность дочки не казалось Гдальскому таким уж кошмаром. Ведь могло быть намного-намного хуже. А тут всего-то один младенец! Да это же проще простого… Справятся! Даже если этот её… сбежит! Они с Катюхой не пропадут. И унижаться ни перед кем не станут. Его денег, чтобы вырастить ребенка, хватит за глаза. Нет – пойдет к Юрке Смирнову. Заработает больше… Если, конечно, понадобится.

Прерывая ход течения его мысли, в дверь позвонили. Гдальский открыл. На пороге стояла…

– Катя? А ты что здесь делаешь так поздно? – удивленно поинтересовался Тихон, давая дорогу дочке. Та молча сбросила с плеч плащ.

– Ты мне можешь сказать, какого черта устроил?! – прорычала девушка, делая шаг к отцу. Из ее глаз разве что только искры не сыпались, а крылья тонкого породистого носа дрожали. Тихон даже отступил под таким-то напором.

– Что именно?

– Ты зачем поперся к матери Ника?! Что ей наплел? Как вообще тебе пришла в голову эта гребаная идея?!

– А ну, прекрати выражаться! – рыкнул Тихон. – Ты с кем разговариваешь, не забыла?

Катя глубоко вздохнула. Сжала в кулаки руки.

– Ты опозорил меня перед матерью моего парня! Как теперь мне смотреть ей в глаза?!