— Уйди, мама! — гаркаю так, что мать вылетает из кабинета.

Оборачиваюсь к Ангелине и вжимаю ее в стенку.

Чтобы не слышать, как она пахнет, мне надо не дышать. А я вдыхаю, вдыхаю, и перед глазами темнеет.

— Значит, решила со мной поиграть? Ладно. Давай поиграем. Только правила игры буду устанавливать я.

— Отпусти, мне больно, — шепчет она, и хочется крикнуть, что мне тоже больно. Так больно, словно сердце щипцами на ошметки рвут.

Я же поверил, сам себя почти убедил. Зачем, Ангел, зачем? Ты же не можешь не видеть, что я снова поплыл, поплыл как ебучая лужа от растаявшего снежка.

— Мы с тобой договаривались, — произношу чужим металлическим голосом, — помнишь о чем?

Помнит. По глазам вижу.

— Ты... — пыхтит, пробуя меня оттолкнуть, — ты не сделаешь этого.

— Не веришь? Так проверь, — меня несет от ее близости, от рухнувших надежд, от огня, который больно жжет изнутри.

Поднимаю за бедра, несу к столу. Наваливаюсь сверху, коленом раздвигая ноги.

Это не я, это тот Демон, который все это время сидел во мне. И с которым справиться могла только она. Мой Ангел.

И похуй, что я ей не нужен. Похуй, что ее ебет кто-то еще.

Я хочу ее, а потом можно и сдохнуть.

— Ты можешь меня остановить, — шиплю сквозь зубы, когда вдавливаюсь закаменевшим пахом в теплое местечко между стройных ножек. — Знаешь как?

Она молчит, только смотрит, яростно полыхая взглядом.

Мы чудом не подпалили эту комнату, Ангел. Просто чудом.

— Знаю, — наконец выталкивает с придыханием, — мне надо тебя убить.

Улыбаюсь, осознавая, насколько сейчас моя улыбка похожа на оскал. Судя по испугу, мелькнувшему в светлых глазах, я прав.

— Не поможет, — толкаюсь вперед, и боль отдается даже в позвоночнике.

Я слишком ее хочу. Слишком, чтобы сейчас мыслить и действовать адекватно. Но речь об адекватности даже не стоит. Стоит у меня.

— Я хочу тебя, Ангелина, — говорю сквозь стиснутые зубы, — пиздец как хочу. Ты можешь сделать так, чтобы я не выкладывал эту запись. Прямо сейчас.

— Нет, — еле слышно отвечает она.

— Нет? — взрываюсь. — Значит, с ним можно, а со мной нет? Чем он лучше меня, Ангел? Чем?

Я уже не вжимаюсь в нее, я трясу ее за плечи, и внезапно в плечи прилетает слабый, но уверенный толчок.

— Не здесь, Демьян.

Эти слова отрезвляют.

Не здесь? Ладно. Я все равно съехал в отель.

Запускаю руку в волосы на затылке. Они у нее стянуты в хвост, но я все равно плыву от ощущения шелка в ладони. Прижимаюсь ко лбу лбом.

— Тогда ты придешь в отель. Сегодня. Останешься на всю ночь. Будешь так приходить каждый день, и тогда я тебя отпущу. Когда надоест.

— Три раза, — она выдыхает, и губы ловят этот еле уловимое движение воздуха. — Я буду приходить вечером и уходить не позже десяти вечера. После этого ты меня отпустишь.

Не верю своим ушам. Она что, торгуется?

Похоже на то.

Облизывает сухие губы, зеркалю ее движения.

— Неделю.

— Нет, Демьян. Три вечера, и ты меня отпускаешь. Обещаешь за мной не следить, не искать, оставишь меня в покое навсегда.

Это уже похоже на сделку, и я согласно выдыхаю.

— Хорошо. Договорились.

А там как карта ляжет.