— Поздравляю. Кто у вас?

— Дочка. Яна, — по голосу слышно, как Топольский раздувается от гордости. Как будто сам эту дочку родил.

Ладно, это я от зависти.

Да блядь, да, я завидую ему. Что женат на любимой девушке, что с ней засыпает и просыпается. Что они на одной волне, и что она тоже его любит. Не какого-то Артура, а своего мужа. И что у них есть дочка Янка.

Топольские были на нашей с Ритой свадьбе. Маша* еще тогда смотрела с сочувствием и непониманием. Кит молчал, но в его взгляде тоже явно читался немой вопрос, нахуя мне все это надо.

Когда потом покурить вышли, он спросил только, люблю ли я свою жену. Я посмотрел в темнеющее небо и ничего не ответил.

Ребята оказались правы, мой брак начинался как дерьмо, дерьмово и заканчивается. Но я все равно рад увидеться с Топольским.

Мы встречаемся в баре.

— Ну что, какой теперь у тебя распорядок дня, молодой отец? — Хлопаю его по плечу. Топольский расплывается в улыбке.

— Гуляем, спим, едим. Что ты кривишься, я мелкой памперс меняю быстрее чем Топольская на две с половиной секунды.

Кит показывает фотки дочки. Их у него в телефоне сотни, но Топольский не из тех помешавшихся отцов, которые готовы часами говорить о своем ребенке. Он видит берега, поэтому мы с ним даже успеваем поговорить на отвлеченные темы.

— А у тебя как? — спрашивает Никита спустя какое-то время. — Вы с Маргаритой пока не хотите детей?

— Я начинаю бракоразводный процесс, — отвечаю, — нам с самого начала не стоило жениться.

— Удивляюсь, что ты так долго продержался, — серьезно говори Никитос. — Мы с Топольской даже поспорили. Она ставила на то, что ты продержишься год, я давал не больше чем полгода. А ты три протянул.

Не хочется говорить, что мне просто было похуй, женат я или нет. Похуй, пока снова не увидел Ангелину.

Кит не знает про Ангелину. Вообще ничего, по крайней мере от меня. А если что-то слышал, то не подает виду.

— Я все время в разъездах был, там из трех лет моей семейной жизни как раз полгода и наберется. Так что ты выиграл, Кит, — пробую отшутиться. Судя по кривой улыбке Никиты, получается хуево.

Мы еще недолго разговариваем, затем Ник смотрит на часы и с сожалением протягивает руку.

— Мне пора. Завтра утром самолет, а я обещал брату поиграть с ним в автотрек.

Прощаемся, Топольский уходит, а я заказываю вискарь и открываю список.

***

— Мама, спасибо, что приехала, — встаю из-за стола матери навстречу, — извини, что заставил тебя тащиться в офис через весь город.

— Ничего, сынок, я же не пешком. И не на общественном транспорте, — она подходит ко мне, мы обнимаемся.

Чувствую себя ебаным манипулятором, но мать моя последняя инстанция. Все, с кем я переговорил за эти дни, вели себя как долбоебы. Пара человек послали нахуй, кто-то блеял овцой, кто-то шел на диалог, но понять было нихера невозможно.

А главное, никто, ни один человек не подтвердил слова Ангелины. И я сдался, решил задать вопрос матери. Но не один на один, а при Ангелине.

Я по реакции пойму, мне не надо долго развозить. Мать не знает, что Ангелина здесь работает, и я хочу спросить в лоб. Обеих.

Ангелина ушла на почту отправлять корреспонденцию, мать приехала в ее отсутствие.

— Чья эта девочка, сынок? — она указывает мне за спину.

— Кажется, это становится традицией, — отвечаю ворчливо. — Каждый, кто входит в мой кабинет, спрашивает, что это за ребенок. И ты туда же. Это модель для лого компании, она дочка сотрудницы. Наши фотки подняли рейтинг компании до небес.

— Просто... — мать поджимает губы, — просто я кажется ее где-то видела.