Другим радостным событием для нас стала декада русской литературы. Замаячила возможность съездить в Москву для сбора материала и выпустить приличный номер.

Редактор легко согласился с нашими доводами, и вот Эдик и я очутились в столице.

Нагибины жили на даче в Красной Пахре. Мы созвонились, и Юра в тот же день прислал за нами машину. Захватив художника Ю. Васильева, мы поехали в Пахру.

В мужнином доме Белла казалось смирной, послушной, исполнительной. Мы уселись вокруг заблаговременно накрытого стола. К пиру подоспел и сосед их по даче Павел Антокольский. Кутить договорились по грузинскому обычаю – с тостами. Тамадой выбрали Беллу.

К Юре зашел на деловой разговор кинорежиссер, и они удалились в другую комнату.

Белла произносила тосты, пила наравне с мужчинами, а когда вернулся Юра, мягко упрекнула его: «У нас ведь грузинский стол, гостей не оставляют». Нагибин скривил улыбку: «Для нее это Парнас, а для меня – парнаса».

Антокольский поинтересовался, как продвигается у Васильева коллекция фаллосов. Художник в ту пору увлекся лепкой мужских членов. В его доме, куда ни посмотришь, всюду торчали фаллосы. Антокольский принялся доказывать, что Гоголь в известной повести подразумевал под носом именно детородный член. И оба слова ведь состоят из трех букв…

Вскоре мы перешли к Антокольскому – на грузди. Хозяин решил увековечить нашу встречу, он фотографировал нас с разных точек, даже на стол забрался. Но в последнюю минуту выяснилось, что он забыл снять колпак с объектива – напрасно мы так старательно позировали.

Взамен карточек П. Антокольский подарил нам свои книги. Мне он надписал:

«Милому Боре Гасс, не поминайте ни Красной Пахры, ни Вьетнама, ни Москвы, ни улицы Воровского (нет, ту улицу как раз надо поминать лихом!)

Павел 5/V-62»

^{>Автограф П. Антокольского.}

Мы вернулись к Нагибиным, пили напропалую, слушали песни Окуджавы. Белла не отставала от мужчин, и, даря мне книгу «Струна», написала такими каракулями, что я и сейчас с трудом разбираю слова:

«Боба! Гамарджоба!

Боба, как трудно, как невозможно мне жить без вас.

Боба, без вас я не могу.

Белла»

^{>Автограф Б. Ахмадулиной.}

Погостив в Пахре два дня, мы всей компанией вернулись в Москву.

Юра водил нас по городу, мы слушали этого чудесного рассказчика.

Смешно, но у меня в памяти застряло, как он начинал большинство своих историй: «Вот, когда я был женат на Ире… Вот, когда я был женат на Тане…»

Любопытная параллель – Вася Аксенов часто начинал свои рассказы так: «Вот, когда я подрался с Ваней… Вот, когда я подрался со Стасиком…»

Один из первых экземпляров «Свечи» я послал Васе Аксенову. К моему удивлению, он ответил очень быстро и по-доброму.

«8 октября 84

Дорогой Боря!

Спасибо за книжку. Я прочел ее просто с наслаждением, как будто в жаркий день выпил «воды Логидзе» на проспекте Руставели. Представляю, как ты тоскуешь по Тбилиси и по тем временам, если даже я по ним скучаю. Москва из ностальгического ряда выпала, наверное, потому, что связана с «кувшинными рылами» соцреализма, а ностальгией стали Крым и Грузия, куда мы всегда удирали.

Лучше всего и столько любовно получился у тебя образ Белки. Между прочим, я только что напечатал статью о ее работе в «Гранях» №. 133; там есть отражение и описанным тобой эпизодов.

Я у тебя там получился, как американцы говорят, tough, а между тем только ведь один раз и подрался, да и то по идеологическим мотивам. Впрочем, это мне только прибавляет.

Вспомнил сейчас, как оказался за знаменитым столом Гудиашвили с фингалом под глазом.