Идем друг к другу навстречу, у меня сердце заходится в груди, я все это время с утра до вечера о нем думала, особенно ночами, когда уснуть не могла, несколько раз срывалась из дома, готова была прыгнуть в папину машину, и ехать к нему.

Две недели назад даже до светофора доехала, а потом...развернулась домой.

Своей семье я сейчас больше нужна, чем ему, он это понимать должен.

- Привет, - он подходит почти вплотную.

- Я соскучилась, - заканчиваю его постоянную фразу и жадно изучаю его лицо, он не изменился ни капли, а я ни на йоту его любить меньше не стала, он такой же гладковыбритый, аккуратный, те же русые волосы в короткой стрижке и зеленые глаза, какой же он красивый.

Сама сокращаю сантиметры между нами, висну на его шее, его парфюм вдыхаю и сжимаю широкие плечи, кажется, никогда не отпущу его, ни за что.

- Это очень глупо, - говорит он мне в волосы, крепко обнимает, - надо было сразу прийти. Подняться. И выдернуть тебя оттуда. А я всё думал. Что друзья правы. И я превратился в какого-то...- он отстраняется, смотрит мне в глаза. - Тоже думаешь, я тряпка? Что бегаю вот так за тобой. За малолеткой, - он усмехается.

- Я за тобой тоже бегала, - напоминаю, прижимаюсь к нему крепче, во мне радость плещется через край, я так боялась, что он не дождется. Встретит другую девушку, обо мне забудет. - Илья, - отбрасываю волосы с лица, торопливо заверяю. - Папе уже гораздо лучше. И с сентября...

- Не с сентября, Ира, - перебивает он, запрокинув голову, смотрит на мои окна. - Я тебя сейчас забираю.

Он отступает на шаг, ловит мою руку и крепко держит, шагает к машине.

- Я в аптеку вышла, - рассеянно семеню за ним, - купить лекарства.

- Заедем в аптеку, - Илья открывает машину. - Потом сам поднимусь и отдам.

- Илья, - морщусь, ладонью упираюсь в крышу, - подожди, я еще с родителями не поговорила, и...

Он толкает меня в салон. Плюхаюсь на сиденье, потираю плечо. Сквозь стекло пораженно слежу, как он с невозмутимым лицом обходит машину и садится за руль.

- Ну и что ты делаешь? - спрашиваю, помолчав, смотрю в окно на проносящиеся мимо деревья. - Мне все равно нужно будет вернуться домой. Я не могу просто взять и уехать с тобой. А если папе хуже станет?

- Твоему папе так и так станет хуже, Ира, - заявляет Илья, не отрываясь от дороги. - Я говорил с врачом.

Поворачиваюсь на него.

Он едет, из пачки выщелкивает сигарету. Рассматриваю его профиль и такое чувство, что я сплю, прогнозы врачей неутешительные, и мы с мамой все прекрасно знаем, но разве можно, вот так в лоб говорить мне такое?

Ему же плевать на моего отца, на мою семью, на всех, он только о себе думает.

- А дальше что, Илья? - мой голос хриплый, срывается, глаза разъедает дым от его сигареты, открываю окно. - Давай, говори. Что возьмешь на себя все расходы на похороны, памятник ему поставишь, будешь вместе со мной каждую неделю приходить поливать цветы на могиле.

- Если ты хочешь, - он выдыхает едкий дым.

Подавленно сглатываю.

Я два месяца места себе не находила, рвалась к нему, себя виноватой во всем считала и дурой называла, что избегаю его, он бы меня поддержал - была в этом уверена.

- Останови, - вытираю мокрые ресницы, еле сдерживаю злость. - Машину останови, Илья.

Он останавливается. Возле аптеки. Поворачивается ко мне.

- Мне тоже хочется, чтобы все были здоровы и счастливы, - он тушит сигарету, его голос спокойный, монотонный. - Но жизнь такова любимая, наши желания не всегда сбываются, - Илья смотрит внимательно, серьезно, глазами просвечивает меня, как рентгеном, он говорит и его слова камнями бьют. - Я предлагаю твоей семье решение, от души хочу помочь. Но им не нужна моя помощь, они меня за человека не держат. Так почему я должен с ними считаться, заботиться, чтобы им не было плохо, от тебя отказываться, Ира? Скажи мне.