Треф разговаривал со мной, а сам придвигался всё ближе, словно не мог сопротивляться притяжению. На самом деле он пытался понять, что за ерунда с ним происходила: почему бывшая одноклассница, которую он всегда считал уродкой, вдруг вызвала в нём возбуждение такой силы.

Пора сворачивать разговор. От таких типов лучше держаться подальше, даже если они не проявляли агрессии. Их симпатия, их влечение, их любовь были ещё опаснее.

— Ладно, мне пора, — сказала я. — Увидимся вечером.

Он сморгнул, прогоняя наваждение.

— Слушай, а ты не видела здесь медведя?

— Медведя?

— Ну или большого волка. Или лося, я так и не понял. Мы кого-то подстрелили в лесу, ещё на рассвете, и с тех пор идём по следу. Эта тварь не придумала ничего лучше, как забраться в город. Как будто здесь ей помогут, ха-ха!

— А что, сезон охоты уже начался? — поинтересовалась я, садясь за руль.

— Для меня всегда сезон, — осклабился Треф.

Он ещё и браконьер!

— Никого тут нет, — сказала я. — Дорога была абсолютно пустой, пока ты не выскочил из кустов.

— Эй, Треф! — донеслось из леса. — Иди сюда, тут кровь! Собака взяла след!

— Пока, Уля, — попрощался Треф, с неохотой делая шаг назад. — Жду тебя вечером.

С Марком, Треф, с Марком. Одну ты меня никогда не застанешь. А если и застанешь, у меня на этот случай припасён розовый электрошокер со стразиками, похожий на тюбик помады.

Треф поправил ружьё и скрылся в зарослях на обочине, а я выдохнула и тронулась с места. Послышался лёгкий удар, словно задний бампер за что-то зацепился. Что за чертовщина? Я затормозила, глянула в зеркало заднего вида. На грунтовой дороге лежал… медведь? Матёрый волк? Мифический бабай?

Да нет, вряд ли.

Я присмотрелась. Больше всего непонятное существо смахивало на гигантскую лохматую обезьяну, да вот только у нас они не водились. Разве что из зоопарка сбежала. Похоже, животное пряталось за машиной, пока мы с Трефом болтали. Привалилось в изнеможении к бамперу, а когда я тронулась, оно потеряло опору и рухнуло на землю.

Помедлив и убедившись, что существо не шевелится, я вышла из машины. Вокруг было тихо — ни один листочек не шелохнётся, ни одна птица не закричит. Момент абсолютной тишины. Свет пронизывал берёзовые листья, пахло влажной землёй, мхом и лисичками. Воздух казался наэлектризованным, как перед сильной грозой.

Поднялись волоски на предплечьях, по спине побежали мурашки.

С опаской я подошла к зверю и заметила на шерсти запёкшуюся кровь. Кроме того, он был покрыт толстой коркой грязи с головы до ног. Видимо, во время погони провалился в болото, а потом выбрался — грязь и засохла.

Бедный! Это его затравил Треф со своими дружками.

Как травил меня пятнадцать лет назад…

Сердце сжалось от сочувствия к раненому лесному зверю. Я присела рядом с ним. Положила руку на свалявшуюся шерсть, в которой запутались сухие веточки и сосновые иголки, — никакого отклика. Как будто мёртвый. Но он же догадался спрятаться за машиной, когда мы с Трефом разговаривали? Значит, совсем недавно он был жив и собирался спастись. Он много часов убегал от убийц. Он не хотел умирать.

С трудом я перевернула зверя на спину и убрала с морды спутанные пряди.

Ох! Это был не зверь!

Это был человек.

Мужчина.

Самый красивый мужчина, которого мне доводилось встречать.

2. 2. Бабай

Глаз заплыл, на широкой скуле — рваная рана, борода в грязи и засохшей тине. И всё же фантастически красив: симметричные черты лица, крупный рельефный нос, словно вылепленный талантливым скульптором, выступающие надбровные дуги, придающие всему облику демоничности и брутальности.