– Не нужно приезжать, – выдохнула уверенно и чётко.

Багдасаров удовлетворённо кивнул.

– Вот и молодец. Не отвлекай меня своими капризами, солнце. Не делай так больше. Я хочу, чтобы ты улыбалась.

– Ромка тоже хочет, – честно призналась Мира.

– А ты?

– А я хочу, чтобы ты решил вопрос, и если для этого нужно улыбаться, то я буду улыбаться.

– Обожаю тебя, – горячо заявил Багдасаров и отключился.

– И Солнце наверняка обожает папочку! – Раздалось за спиной, и Юра обернулся.

Влада стояла с кривой, застывшей на губах ухмылкой и демонстративно скрестила руки на груди. Чуть лохматая, с искрами в глазах и с гневным румянцем во всю щёку.

– Полегчало, сладкая? – выдал Багдасаров со смешком, а меж тем был поражён скоростью цепной реакции. Присмотрелся к Владе внимательней, но придраться было не к чему – она в порядке! Таких радаров, что встроен в её мозг, в природе просто нет!

В ответ на вопрос Влада независимо передёрнула плечами. Будто сбросила его паршивый интерес: обломись! И злилась, злилась, вырванная из реальности приступом ревности.

– Видимо, находить общий язык с юными дарованиями, у тебя в крови, – пренебрежительно и вроде как обидно хмыкнула она.

Должно было быть обидно, да вот не было! Только остро и горячо. А ещё искрило не по-детски. Багдасаров оглянулся по сторонам: здесь, вообще, все в касках и достаточно ли припасено резиновых ковриков?..

– Ну и как оно? – нахмурилась Влада, явно прицениваясь: гильотина – не слишком ли мягкое наказание для такого проступка.

– Что – оно? – облизнулся Багдасаров.

– Ну… язык… Который общий. Он тебе как вообще, не жмёт? Обслуживать столько голодных ртов разом!

– Не поверишь, как раз вчера я окончательно осознал, что моногамен. Любовь к тебе пересилила пристрастие к блуду.

– Ну, понятно. А чего Солнцу этого не сказал? И сколько их вообще у тебя… этих «Солнц»? Как и прежде: по парочке в каждом городе?

– Продолжай, сладкая, мне страшно интересно, – усмехнулся Багдасаров. Довольно и сыто.

А впрочем, тогда этот их разговор так и не состоялся. Влада не высказала назревший упрёк, а он не смог себя как-то оправдать. Да и, собственно, не считал нужным.

– Зачем ты явился, Багдасаров? – устало вздохнула она и приблизилась, остановилась у барной стойки, буквально в двух шагах от него самого.

– Претила мысль, что нашлась дурочка, которая вздумала меня бросить! Собственно, ответ на интересующий вопрос я получил вчера: ты сожалеешь.

– Этого достаточно, чтобы самоутвердиться? – «послушно» хмыкнула Влада, а он неопределённо передёрнул плечами.

– Удовлетворение пока не накрыло. Подозреваю, слов недостаточно. Дашь мне, и, считай, в расчёте.

Вместо язвительного и дерзкого ответа, Влада закрыла лицо ладонями и отрицательно покачала головой. Тупиковая ситуация пришлась ей не по вкусу. Багдасаров тоже давился, но усилием воли проталкивал в глотку все её взгляды и все слова. А вот понять, в какой момент её фразы в принципе задели настолько, что он начал реагировать на них и отвечать – не мог. Не мог ни понять, ни вспомнить. Будто вернулся на десять лет назад, когда мозг отключался, стоило только переступить порог дома. И включались эмоции. Жаркие, острые, опасные. Тогда они с Владой с такой страстью отдавались общему на двоих безумию, что существование «вне его» казалось бессмысленным. Хотелось в него вернуться, погрузиться на самое дно и улыбаться. Потому что так проще и понятнее. Потому что с ней даже так!.. лучше, чем без неё! Влада не обвиняла, но ненавидела его так ярко и красочно, что он вёлся и верил ей. Виновный есть! И его обязательно стоит казнить!