Спрашивается, а зачем в дверях замок? Если хозяин тут вот так запросто посещает гостей в любой момент и где угодно.

Это он на меня голую любовался? Фетишист что ли?!

Громкий стук в двери и вдогонку окрик.

- Лиля, поторопись!

Ой, какие мы вдруг скромные! Даже не зашли.

Не теряя времени на раздумья, натянула футболку поверх нижнего белья и уже на ходу подцепила шлёпки. Прежде чем выйти, бросила короткий взгляд в зеркало, которым служила дверь с её полностью зеркальной поверхностью. Вышло не так уж плохо на манер пляжного варианта - аля туники овер сайз до середины бедра с оголенным плечом, так как горловина была широка.

Меня ждали. Евгений как статуя подпирал дверной проём спальни, намекая, что касательно его «чудо-шкафчика» отныне доверия мне не будет. Окинув меня внимательным взглядом, выдал что-то подобие усмешки и, прежде чем отправиться в коридор, прокомментировал мою застывшую посреди комнаты фигуру.

- Пошли, Карапуз. Смотришься лучше, чем я ожидал. Жаль.

Вот нет у меня вилки – один удар-четыре дырки! Чувствую, как кипит кровь, но мне надо успеть в отель вовремя, чтобы не опозориться в первый же рабочий день, поэтому просто проглатываю обиду и иду следом.

- Не переживай, Ушастик, что твои розовые тапочки мне идут лучше, чем тебе, - всё, что я позволяю высказать спускающемуся вниз Евгению.

- Это шлёпки моей уборщицы, так что я не переживаю, а вот Марине Петровне стоит – заниматься хозяйством в этом доме ей теперь придётся босиком.

Пока думала, куда послать «заботливого», Женя завернул на кухню и тут же вернулся обратно с дарами – два бутерброда и кофе в кружке-термосе, а на плече болталась моя сумочка.

- Лиля, завтракать будешь в машине, но только без фокусов.

С утра Шкаф Шкафович сама собранность и серьёзность, так что даже начинать шутить бесполезно. Вон даже на «Ушастика» никакой реакции.

Молча шла за начальником безопасности до машины, и когда устроилась на переднем сиденье, то мне вручили сумочку и завтрак.

- А мой сарафан? – спросила у водителя, едва тот собрался завести двигатель.

- Он грязный, - равнодушно ответил Женя, выруливая из двора.

Мой намёк на похождения по ванне он пропустил мимо ушей.

- Да нормальный, вроде, ведь даже спала в нём.

- Хочешь сказать, мне надо было ночью тебя переодеть?

- Нет.

- Вот и хорошо.

Что хорошо?

Украдкой следила за мужчиной, пытаясь понять его настроение. Сегодня он был таким, каким был в первые дни после нашего знакомства в доме Филатова – отстранённый от мира и безразличный во взгляде. У меня аж мурашки по спине от такой подмены, как будто вчера меня целовал его брат-близнец.

Добрались до моего отеля, на удивление, быстро. Уже на парковке тишину салона авто разрезал рингтон мобильного Зайчикова.

Мужчина, недовольно хмуря брови, подхватил с передней панели нечто напоминающее наш блютуз наушник и вставил в ухо.

- Слушаю, Ящер, - бодро ответил, лихо паркуясь в маленький закуток в углу плотно укомплектованной машинами парковки.

Ящера я знаю с времён моей работы медсестрой в доме Филатова. Он как-то пару раз подкатывал ко мне с разговорами по душам и кофе угощал. Кофе взяла, а вот дружить семьями отказалась.

- Отбой. Она со мной.

Я с интересом, таки размером с океан, смотрю на мужчину. Это с какого перепуга я стала объектом их наблюдения?!

Ты моя очередная работа.

Кажется, так вчера сказал Шкафович, а я прошлёпала, больше залипая, как девочка-подросток на мокром теле здорового качка.

- Женя, а что значит фраза – я твоя очередная работа?

- Это значит, что у вас, Ларченко Лилия Владимировна, позднее зажигание.