Если бы он у нее только был!
Это было бы легко, поскольку он стоял чуть поодаль от остальных...
Большой рукой, которая зарубила мужскую половину ее семьи, исполин подпирал ствол старого оливкового дерева.
Его взгляд был устремлен на горизонт, будто все произошедшее его не волновало. Будто не он только что разрушил, безвозвратно уничтожил ее мир!
Яэль вся напряглась, чтобы запомнить его характерные черты: темные брови над, как она полагала, серыми или зелеными глазами, чисто выбритый подбородок, тонкий нос и жесткие складки, обрамляющие сжатый рот.
Она была уверена, что сможет узнать его среди сотен и тысяч мужчин, благодаря его размерам. И она поклялась себе однажды выследить его и... убить!
Его жизнь за оборванные жизни ее семьи была небольшой ценой.
Да, она жаждала хладнокровно уничтожить его! Так же, как он поступил с ее отцом и братьями!!! Не раздумывая, она вогнала бы при удобной встрече нож в его черное сердце и с наслаждением посмотрела бы, как жалко он умирает!!!
Только его кровь на ее руках сможет восстановить ее внутренний мир.
Девочка поклялась себе, что ненависть в ее глазах будет последним, что этот монстр увидит на этой земле.
Надежда на то, что когда-нибудь она сможет отомстить ему, поглотила ее слезы до того, как они были выплаканы. Безудержное отвращение в сочетании со смертельным страхом заставили ее упорно оставаться в своем укрытии, пока не наступила жуткая тишина после ухода солдат.
Одиночество, словно саван, накрыло место трагедии и навалилось на Яэль, которая с трудом переводила дух.
Всякий раз, когда она закрывала глаза, перед ней представала ужасная сцена... Поэтому она безучастно смотрела на небо, не обращая внимания на легкое покачивание ветвей над головой.
Лишь поздно вечером она осмелилась встать и покинуть оливковую рощу.
Быстро, как только ноги несли ее, она побежала домой, желая всеми фибрами души найти утешение у матери и сестер.
Яэль мечтала найти облегчение от боли в материнских объятиях!
Ее мать всегда знала, что делать. До дома оставалось недалеко. Скоро она доберется…
2. Глава 1
6 лет спустя...
— Преподобная матушка, вы послали за мной?
Яэль опустилась в глубокий реверанс, не смея взглянуть на монахиню напротив нее, уставившись в холодный серый каменный пол.
— Так точно, дитя мое. Садись!
Как всегда, когда Яэль слышала резкий суровый голос хозяйки монастыря, она внутренне содрогалась.
Девушка поспешила к деревянному стулу и опустилась на него. При этом сложила руки на коленях.
Она всем сердцем ненавидела необходимость находиться здесь. Презирала этот мрачный, отвратительный монастырь, молчаливых жестокосердных монахинь. однообразные мессы и… ту власть, которую имели над ней священники, ибо перед ними она должна была исповедоваться. Ежедневно!
Ее заставляли молчать и молиться Богу Римско-католической церкви. Тому, кто с рождения был ей так же чужд, как боги Египта!
Ее заставляли поститься, стоять на коленях на жестких деревянных скамьях, молиться по четкам, которые она особенно ненавидела, и поклоняться святым, зажигая для них свечи и склоняясь перед ними. В течение бесконечных часов ее учили латыни для того, чтобы читать страшные молитвы, написанные на этом древнем языке.
Прежде чем Яэль впервые открыла рот, она тайно овладела французским. Ведь он использовался для общения в этой стране.
Девушка ненавидела это место и с нетерпением ждала возможности сбежать из монастыря и наконец отправиться на поиски человека, которого поклялась однажды убить.
— Миэль (мед — в переводе с французского), — начала мать-настоятельница, обратившись к ней по имени, которое она дала ей здесь, и которое Яэль всеми фибрами души ненавидела. — Мне много рассказывали о твоей добросовестности, твоем таланте вести бухгалтерские книги и твоем умении распределять питание для бедных. Я также наслышана о том, что у тебя есть дар общения с детьми.