— Да, это у нас в крови, — тихо ответил Егор и сделал большой глоток вина, а потом покосился на Роню.

Егору показалось, что из пышных рыжих локонов девчонки торчат маленькие дьявольские рожки. Ему показалось, что зрачки в огромных широко распахнутых глазах узкие и длинные, кошачьи. Он всерьёз решил, что эта Соболева настоящая ведьма и только по этой причине все вокруг неё водят хороводы. А он мечтает отправить ведьму на костёр и водить хоровод уже вокруг него, наблюдая за мучениями чёртовой дурищи.

Звезда стянул с волос резинку и стал мастерить новый хвост, и почему-то и Гелла, и Роня уставились на него, наблюдая за тем как длинные пальцы управляются с делом. Гелла нервно сглотнула, Роня просто опустила глаза.

Знакомство со Звездой для неё было подобно встрече с кумиром. А за столиком слишком крепко намешалось столько эмоций, что следить за ними становилось всё сложнее, и Егор Иванович ощущал, что паникует. Ему казалось, что он упускает из виду что-то важное. Все на всех смотрят… все нервничают, а виной тому Соболева.

Егор наблюдал за тем, как Роня нервно косится на Звезду, как тесно прижимается к ней огромное тело Льва, как она ведёт беседы с Ростовым. Даже с Глебом они общались на тему «Генеральской дачи», которую сам Егор игнорировал, считая настоящей сектой. А вот Соболева сейчас в центре внимания, это его беспокоило. Остальное — ерунда.

И Гелла не затыкалась. Лев ей «казался смутно знакомым», а потому она стала закидывать его наводящими вопросами, чтобы выяснить, где они могли видеться. Лев нервничал: с одной стороны, Гелла, с другой — не упустить внимание Рони.

Одному Звезде на всё ровно, он весь из себя просветлённый, а вот Соболева ему приглянулась, и они уже обсуждают что-то высокое, какую-то прогулку: «Правда? Когда? Конечно! Это очень здорово!»

«Лев, да выдерни ты её из лап этого кудрявого монстра!» — почему-то думал Егор, а потом сам себя ругал.

«Вот ещё, при чём тут Лев? Зачем кого-то вырывать?
Я хочу пришить тут всех и свалить домой, ей-богу.
Звезда — придурок.
«Звезда» — идиотка».

У Егора всё перед глазами плыло, и Гелла, которую он пригласил по старой дружбе с надеждой эту дружбу возобновить, стала казаться ужасной. Плохой знак.

— Нет же! — восклицала совсем расслабившаяся Роня на какие-то слова Звезды. Она смеялась.

Разговор стал завязываться, Лерке надоело караулить окружающих, и они с Сашей уже четверть часа болтали как лучшие подружки про… детей? Мир сошёл с ума!

А Егору казалось, что у него аллергия. Губы и руки чесались как от яда. Странный симптом, потому он охлаждал ладони бокалом белого сухого и губы лечил им же. Не напился, но отчего-то опьянел и разозлился.

«Испортила встречу с друзьями, Соболева! Браво!»

Ну зачем этой идиотке с ними болтать, спрашивается?

— И как же вы считаете? — с интересом спрашивал у Вероники Звезда, но предмета вопроса Егор не знал.

И терпение лопнуло.

— Она считает, — медленно и тихо произнёс Егор, и все замолчали на полуслове. — Что я…

— Молчите, — протянув через Геллу руку прошипела Роня и… закрыла рот Егора ладонью.

Прижала крепко, ощущая тепло его губ. Они на секунду вытянулись, прижались к её пальцам… поцеловал. И его глаза зажглись странным маньячным огнём. Он хотел говорить, хотел разоблачить её.

Гелла отпрянула, будто давая возможность Роне приблизиться. И эти двое: Соболева и Волков, смотрели друг другу в глаза, кажется, очень долго. Егор поднял руку, и она замерла на пальцах Вероники. Он хотел освободиться, но почему-то не стал этого делать. Так и вцепился. Он в неё, она в него. Она взглядом умоляла, он — смеялся.