до-сви-да-ния.

Встретились «два одиночества». «Белый русский» в крови превратил обе стороны «сражения» в пьяных дикарей на бранном поле, а не солдат. Прямо сейчас вышло так, что языки их вслед за губами столкнулись, а вместо побега, пощёчины, потерянных тапок и всего такого Вероника ещё дважды что-то простонала, а Егор за собой и не замечал, что делает. В ответ что-то прозвучало, потом ещё и ещё. И если бы он мог, он бы не просто залез ладонями под этот её дурацкий топ, он бы содрал с неё кожу, чтобы добраться до рёбер, раздвинуть жилы, мышцы, кости и вырвать окровавленное, сочащееся остатками жизни сердце. А потом смотреть на творение своих рук, стоять над её безжизненным телом и понимать, что всё. Победил. Больше эта дура ничего с ним не сотворит.

Он давно освободил Роне руки, а она всё не решалась их поднять. В тот момент, когда она всё же сделала это, Егор решил, что оттолкнёт, что вот сейчас всё закончится, и вместо того, чтобы отпрянуть, будто напоследок набросился с большей энергией чем раньше, так, чтобы прямо челюсть хрустнула, чтобы губы лопнули, и можно было ощутить на языке вкус её крови.

А она не отпихнула, а зачем-то сжала на затылке его волосы, схватила крепко, вырывая с корнями, не иначе. Егор зарычал от боли или вроде того и со всей силы впечатал кулак в стену за её спиной. Снова посыпалась штукатурка как тогда в подъезде, и Вероника даже бровью не повела, будто… да что он может сделать такого, чего ещё не делал?

Напротив, она только сильнее дёрнула его на себя и для полноты картины другой рукой вцепилась в его шею, потянулась вверх, чтобы удобнее было самой целовать, а не оставаться тут жертвой этого животного.

Егор воспринял это как вызов, поднял её, понимая, что гибкое тренированное тело, привыкшее к поддержкам, слишком легко схватывает всё на лету и без подсказок прижимается к нему правильно. Правильно обнимает ногами, так крепко, что уже и скрывать нечего, всё и так понятно… Егор пропал, потому что хочет чёртову идиотку Веронику Соболеву. Хочет до смерти. Её смерти.

Примечание:

*Пообещайте мне любовь,
Хоть на мгновение,
Хочу изведать эту боль,
Как откровение,
Я за собой сожгу мосты,
Не зная жалости,
И все прощу, но только ты
Люби, пожалуйста, люби,
Люби, пожалуйста, люби,
Люби, пожалуйста.

«Пообещайте мне любовь» — музыка-Евгений Крылатов, слова-Игорь Вознесенский.

12. Пообещайте мне любовь... пусть безответную!*

Они ждали, когда это прекратится. Они надеялись, что скоро всё станет как было, «Белый русский» отпустит, сгущёнка снова станет кровью, а губы перестанут быть оружием массового поражения. Но пока что ничего не заканчивалось, увы. И чудом каким-то их никто ещё не нашёл, никто не помешал. Но вечно длиться это не могло, верно?

Когда рядом послышались шаги, Егор дёрнулся вместе с висящей на нём Вероникой, отступил в темноту и закрыл её собой. Оторвался от её губ и прижался лбом к стене рядом с её головой. Теперь она дышала как раз в сгиб его шеи и от этого становилось только хуже.

«Я насквозь пропахну этим чудовищем, которое так и не смог победить!»

Мысли Егора были далеки от романтических, но он продолжал вжимать бедолажку «звезду» в стену, а она продолжала чувствовать, что ненависти в его поступке куда меньше, чем желания. Ох да, она всё понимала. Вот прямо между ног, обнимающих его талию, прямо там и чувствовала, что непросто злодею держать себя в руках и не так уж сильно он сейчас зол… Хотя кто его знает, может вот так он со всеми, кого презирает?

Ей в целом было всё равно.