Молчат.

МАРИНА. Моисей, не пишите мне больше смски, мы не для этого вам телефон выделяли. Он служебный, но можете оставить себе.

МОИСЕЙ. Я не буду. Просто пойдемте со мной в кино. Я заплачу.

МАРИНА. У меня работы много.

МОИСЕЙ. В выходные. Я приставать не буду. Обещаю. Просто в кино сходим, поговорим. У каждого человека должно быть, что вспомнить. Вот и у меня будет – что вспомнить. Пойдемте, я заплачу.

МАРИНА. Откуда вы богатый такой?

МОИСЕЙ. Говорю же, зарплата моя, прораб Саня дал. Я же работал, старался, душу вкладывал.

МАРИНА. Это для чистоты эксперимента было. Деньги эти. Понимаете?

МОИСЕЙ. Нет.

МАРИНА. Это не заказчик платил. А мы, институт. Чтобы вы по-настоящему верили, что это работа. И чтобы мы по-настоящему могли понять, как работа на вас действует.

МОИСЕЙ. Хороший эксперимент.

МАРИНА. Да, я тоже так думаю.

МОИСЕЙ. Я пошел, у меня дела.

МАРИНА. Дела.

МОИСЕЙ. Да, дела, да, дела. Мне надо амариллис в коридоре полить и другое еще, вас не касается.

Моисей быстрым шагами идет к своему корпусу. Марина садится на скамейку. Достает из сумки упаковку сока – на ней фотография Моисея, пьет.

Моисей стоит в очереди за сигаретами. Во главе очереди – санитарка. Все держат в руках пластмассовые крышечки, в них – таблетки. Когда доходит очередь, нужно проглотить таблетки, показать язык, взять три сигареты и расписаться в бланке. Моисей забирает свои сигареты и незаметно опять встает в очередь. Получает сигареты еще раз.

ВАЛЯ. А Моисей тут вне очереди…

МОИСЕЙ. Я сейчас расскажу, какому богу ты молишься.

Валя замолкает. Моисей подходит к полному короткостриженому парню.

МОИСЕЙ. Толстый, иди сюда. Дело есть.

Моисей отдает Толстому свои сигареты.

Ночь, темень, запах краски. На заднем дворе у корпуса номер два топчутся две тени в халатах и тапочках.

ТОЛСТЫЙ. ПАДЛА ЕБУЧАЯ!

МОИСЕЙ. Толстый, закрой, пожалуйста, варежку, щас дежурный проснется, я тут еще не доделал.

ТОЛСТЫЙ. Не могу я. Если бы мог, я бы здесь бы не торчал. СДОХНИТЕ, ПИДОРАСЫ!

МОИСЕЙ. Так ты не притворяешься, что ли?

ТОЛСТЫЙ. Ты дебил? СУКА, ТВАРЬ, ПАДЛА ЕБУЧАЯ! Извини, тебе только дебил было.

МОИСЕЙ. Бывает.

ТОЛСТЫЙ. И не зови меня, пожалуйста, толстым. У меня имя есть. Леша называется. Леха. Мать такое дала. И толстый я не сам по себе, а от таблеток. Ы! Знаешь, как они растаскивают? Еще узнаешь. Тут все такие, щеки из-за спины торчат, а Толстый, главное, только я. Ненавижу.

МОИСЕЙ. А где мама твоя, жива?

ТОЛСТЫЙ. Жива, че ей сделается. Меня мать сдала, когда выяснилось, что я тиками. Ешный хахаль тики на свой счет принимал. Она меня СУКА! сначала в детдом, а оттуда уже сюда.

МОИСЕЙ. Даже не навещает?

ТОЛСТЫЙ. Ты видел, чтобы ко мне приходили? ПИЗДА ВОНЮЧАЯ! Она еще и пенсию мою получает, ее даже прав не лишили. ПАДЛА!

МОИСЕЙ. А лечится это вообще?

ТОЛСТЫЙ. Операцией на мозгу. Но у нас такого не умеют. Или не хотят. Так-то я нормальный. СУКА! Математику люблю, цифры, деньги считать. Я, правда, ни разу в жизни деньги не считал, если честно. Но я знаю, что я люблю.

МОИСЕЙ. Слушай, мне тут за работу дали немножко. (Достает из нагрудного кармана тоненький рулон, перетянутый резинкой). Держи. Будешь считать. А потом, может, и на операцию накопишь.

ТОЛСТЫЙ. Как круто, господи, ТВАРЬ! господи. Можно я тебя обниму?

МОИСЕЙ. А че нельзя.

Обнимаются.

ТОЛСТЫЙ. Ты прям как настоящий Моисей. Из библии. Он же там че-то хорошее людям делал, да?

В доме я лежу уже, получается, шестой месяц. («В доме» – в психоневрологическом интернате). Первое время было даже интересно. («Интересно» – проявление познавательной потребности). Разговоры с людьми в халатах, такое внимание к тебе, как будто ты самый важный человек на земле. («Самый важный человек» – самоактуализация личности). Вот. Потом, значит, вы со своими расследованиями. («Расследованиями» – исследованиями).