Потому что Димитрий не умеет вовремя смолчать, не лезть в чужие дела. Заботится, только его комментарии по поводу Ники меня мало волновали. И слушать я их не желал.

– Я понимаю. Я… Ох.

Кухонный таймер звучит на всю квартиру, пока девушка его поспешно выключает. Помогаю достать противень из духовки, едва не забыв о прихватке. Ставлю на стол, смотрю, как Ника кружится.

Не сдерживаюсь, веду ладонью по её заднице, едва сжимая. Целую в загривок, накрываю ладони. Световласка ведёт плечом, бормочет «щекотно» и «мешаешь». И после этого она мне будет что-то рассказывать за права Альф?

– Инцидент исчерпан? – спрашиваю, усаживаясь напротив девушки. – Ник, я не привык извиняться. И если нужны цветы или подарки, или ещё что-то, то говори мне. Потому что я сам не догоню.

– Нет, это не… Я просто подумала о том, что ты говорил. Что в твоем мире всё жестоко. Дочь Альфы ведь не виновата, что родилась у него, да? Так почему… Разве бы тебе не хотелось, чтобы твои дети были в безопасности?

Хочу.

И сделаю.

Зубами буду выгрызать глотки каждому, кто попытается претендовать на мою стаю. И детей обучу так, чтобы были сильными и способными. Чтобы если какая-то шавка свергла меня – вернули себе власть. 

А ещё у моих щенков будут светлые волосы, обязательно. Других фантазия не рисует перед глазами, не рискует. 

– Именно поэтому мне и нужно убрать любую угрозу, Ник.

– Я поняла. Давай я что-то другое приготовлю, а? Передумала… 

– Сиди. Мне нравится, хотя немного непривычный вкус.

– Я тмин добавила, рискнула. Нет, давай я переделаю и… 

– Мне всё нравится, световласка. Не волнуйся и не мельтеши. Потому что опять нагрублю ненамеренно. Очень вкусно, - действительно. Хотя далеко не фанат рыбы, но из руки девушки – что угодно. – Ты молодец. И возвращаясь к разговору о дочери Альфы. Если бы она пришла ко мне с разговором и сделкой… Пожалуй, я мог бы что-то придумать.

Не мог. Закон и выход для все один. Не просто так писались правила и меня просто не поймут, решат, что это слабость. А слабость последнее, что нужно, когда только получил город.

– Так что, Ника, предложишь сделку?

– Что? В плане… Я не понимаю… 

– Долго планировала скрывать, что дочь Давида?

Ника подбирается, вздрагивая. Смотрит как на безумца. Улыбается смазано и ждёт продолжения. А я жду, что она сейчас придумает и скажет. Перестанет тупо притворяться?

– Я… Дамияр, в каком смысле? Кто тебе сказал такое? 

– Димитрию стая интересная досталась, - крепче сжимаю вилку, но стараюсь держать всё под контролем. Не вцепиться в её горло раньше времени. – И оказывается, за одного из волков хотели выдать дочь Давида. 

– Рада за неё? Хорошо, и они что – ткнули в меня пальцем?

– Именно так. Поэтому, Вера-Ника, скажи мне одну вещь. Ты дочь Давида? – девушка качает головой, опуская взгляд в тарелку. – Словами. Не испытывай моё терпение.

Ника скидывается, отражая мою позу. Цепляется пальцами за вилку, так и не съев ни одного кусочка. Смотрит открыто, поджимая губы. Её трясёт от злости, и я упиваюсь этой реакцией.

Как доза успокоительного, чтобы не перевернуть тут всё вверх дном. Не припечатать к стене, вырывая правду. Как долго она планировала всё, что собиралась делать? Какого хрена молчала?

Или наслаждалась тем, что водит альфу вокруг пальца? Если бы брат не стал вожаком – не стал бы копать. Рядом с Никой другие инстинкты не работали, связанные с защитой стаи. И дочь Давида просто мелькала на грани сознания, не вызывая должного интереса. 

– Словами, Ника. Сейчас! – срываюсь на рычание, потом что контроль лопается, обжигая кожу.