Сегодня мне не хочется тащиться за калитку, хоть Иван дал мне ключ. Я решил что Толстый вполне может сделать свои дела под ближайшую ель. Пашка вышел с нами – сказал, что воздухом хочет подышать. Погода и впрямь ничего для ноября, пара градусов мороза, едва заметные хлопья снега кружат в воздухе – по мне куда лучше, чем слякоть.

Неожиданно замечаю направляющуюся к нам Белоснежку. Ей идет это прозвище. Тем более она сейчас в белой норке, длинной, до пят. Похоже для нее эта дорогущая вещь сродни домашнему халату, потому что подойдя ближе, она с восторгом наклоняется к подбежавшему псу, не обращая внимания на грязные следы, которые Толстый оставляет на ее шубе.

- Какой очаровашка! – восклицает Леа. – Это ваш?

Она обращается к Пашке – у того в руках поводок, я курю поодаль.

- Да… - смущается дружбан. – То есть… не совсем. Моя бывшая девушка должна его забрать.

- Уже месяц как, - добавляю, подходя ближе.

- Странно видеть тебя рядом с собакой, - холодно обращается ко мне Леа. Ну да, со мной она не Белоснежка, скорее – Снежная Королева.

- Мне тоже странно видеть, что с псом сюсюкаешься. Тебе больше клеенчатый фартук да скальпель подходит, - отвечаю в тон. Почему мне всегда хочется язвить ей? Как никому?

- Как его зовут? – Лизка снова обращается к другу, игнорируя мой выпад.

- Толстый, тьфу, то есть Майло. Знаете, как в фильме с Джимом Керри.

- Конечно. Он прелесть!

- Он толстая помесь, - снова влезаю, ощущая себя старым ворчуном. Ну правда – пусть милуются с собакой, мне то что. Но я б и рад уйти, только вдруг Пашка не дойдет сам? Он слаб еще, и сюда доковылял с трудом. Нам возвращаться пора, а тут барышня некстати нарисовалась…

- Майло, малыш. Какой ты красавчик! – сюсюкается Леа.

- Нам пора. Паш, у тебя губы синие уже.

- Идите. Я с ним погуляю, - заявляет принцеска. Интересно, с чего решила такую милашку из себя состроить?

- Неудобно, что вы, - галантно произносит Павел. Весь аж распрямляется несмотря на очевидную боль.

- Пошли, Казанова, - шиплю ему на ухо. – Хуже ведь будет. Пусть девчонка играется.

- Мы можем перейти на ты, - улыбается Пашке Белоснежка. – А вот ты, Якоб, меня на вы, будь добр называй.

- Ага, щас. Размечталась.

- Тебе лучше быть покладистым. Не в том ты сейчас положении… - не остается в долгу Брейкер.

- Да что ты говоришь? Угрожаешь? Думаешь, если работаю на тебя, то управы не найду?

Сам не знаю, чего нашло. Зачем на рожон лезу. Вижу, что Пашка в шоке.

- Ну раз ты такой смелый – посмотрим, - бросает в ответ Лизка. Никогда за словом в карман не лезет – этого не отнять. – Собаку я приведу, Паш, не волнуйся, - кивнув другу разворачивается к нам спиной. А мы ковыляем в сторону дома.

- И чего это было? – мрачно спрашивает Павел. – Ох, не нравится мне ваш разговор. На застарелую вражду похоже.

- Так и есть. В точку.

- Но мы на нее работаем. Зачем раздуваешь? Девчонка вроде милая. Даже Майло приняла…

- Притворяется. Ничего там милого нет, уж поверь. Гниль одна. И зависть. И похоть.

- Да ладно, чувак, не гони. Она на ангела похожа. Парни ее Белоснежкой прозвали.

- Ведьма она, точно тебе говорю. И не вздумай к ней даже мысленно подкатить. Ты ее папаню еще не видел. Он одержимый. Без тормозов. Замочит и не заметит даже. Дочка вся в него, кстати.

Мы сидели с Пашкой и Иваном, мирно пили чай, болтали, узнавали подробности здешней жизни, когда минут через сорок послышался лай собаки – принцеска нагулялась. Услышав, что Лизка заходит в наш дом вместе с Майло я ушел к себе на второй этаж – сегодня хватит с меня Брейкер. Но видимо она решила иначе, потому что через пятнадцать минут поднялась вслед за мной.