– О какой фальши вы говорите? – не понимаю я.

– Его мать была прекрасным человеком. Чутким, тонким, талантливым. Я бесконечно уважал ее, безмерно ценил, – Анвар Эльдарович снова прикрывает веки и болезненно морщится. – Но я так и не смог полюбить ее как женщину. Так и не смог… И Тимур знал об этом.

– Но… Вы прожили в браке с Авророй Карловной много лет… Как вы можете такое говорить?

Услышанное никак не укладывается у меня в голове.

– История наших отношений банальна и совсем не делает мне чести. Аврора была дочерью крайне влиятельного человека и влюбилась в меня без памяти. А я был амбициозен и позволял себя любить. Мы поженились, и каждый из нас получил свое. Она – меня, а я – поддержку многоуважаемого Карла Леонидовича.

Откровения Анвара Эльдаровича звучат страшно. Аж холодок по коже. Теперь покойная мать Тимура, которая и прежде вызывала во мне благоговейный трепет, и вовсе видится мученицей. Какое же это невыносимое испытание – жить с любимым, но не любящим тебя мужчиной!

– Я в долгу перед Авророй, – немного помолчав, продолжает он. – Несмотря на то, что я был ужасным мужем, она до последнего оставалась хорошей женой. Она вообще была хорошей… Если рай существует, то Аврора сейчас точно там.

Перед глазами очень живо разворачивается семейная драма Алаевых, и я больше не могу бороться со слезами. Они бегут по щекам, достигают линии подбородка и срываются в пустоту.

– Но знаешь, что нас всегда объединяло? – слегка повернув голову на подушке, Анвар Эльдарович смотрит на меня. – Мы оба любили Тимура. Аврора – беззаветной материнской любовью, я – требовательной отцовской… Но если у меня имелась работа, на которую я мог отвлечься, то для Авроры наш сын был смыслом жизни и… Черт, – мужчина жмурится, и я с ужасом замечаю влагу, скопившуюся на его ресницах. – Она не простит мне, если я его окончательно потеряю, понимаешь? Не простит…

Анвар Эльдарович замолкает. Какое-то время мы сидим в тишине. Только тихое гудение увлажнителя воздуха напоминает о реальности.

– Вы не можете его потерять, – на этот раз я первая подаю голос. – Он же ваш сын. Вам просто нужно поговорить по душам…

– Он не разговаривает со мной, Лера. Женившись на твоей матери, я окончательно отвернул Тимура от себя. Я знаю, что поступил эгоистично, но мне так хотелось хотя бы немного пожить во взаимности… Однако сейчас речь не об этом, – мужчина прокашливается. – Она о том, что Тимур с высокой долей вероятности откажется от своей доли наследства, и меня такой расклад совершенно не устраивает.

– С чего вы взяли, что он откажется? – недоумеваю я. – И подождите… Доли? Что значит доли? Вы не планируете оставить ему все наследство целиком?

– Конечно, нет. У меня есть обязательства не только перед Тимуром. Часть денег я направлю на благотворительность, часть активов завещаю твоей маме, чтобы она ни в чем не нуждалась до конца жизни. Ну а самое главное – акции и доли в компаниях – я рассчитываю передать вам. Тебе и Тимуру.

– Мне?! – мое изумление настолько сильно, что вопрос звучит излишне громко. – А при чем тут вообще я, Анвар Эльдарович?

– При том, что ты мне не чужая, – отвечает просто. – И я вижу в тебе большой потенциал.

– Нет-нет, мне ничего не нужно, – усиленно мотаю головой. – Вы и так сделали для меня слишком много! Да и Тимур… Вряд ли ему понравится, что вы дарите часть его наследства мне… В прошлом у нас и так было немало конфликтов, помните? Нет-нет, не думаю, что это хорошая идея…

Анвар Эльдарович терпеливо дожидается, пока я выплесну свой шок в словесном потоке, а затем говорит: