– Учитель… – подобно избалованному ребенку всхлипнул Хань Юань.

Ответом учителя стал тихий размеренный храп.

Но Хань Юань не остановился. Он продолжил завывать, одновременно бросая взгляды на Чэн Цяня.

Чэн Цянь ни на миг не сомневался, что учитель давно проснулся и лишь решил притвориться спящим, чтобы понаблюдать за тем, как ладят его ученики. Так как младший плакал, Чэн Цянь, как старший, больше не мог делать вид, что ничего не замечает. Он отложил священные тексты и, придав лицу доброе выражение, спросил:

– В чем дело?

– Впереди река. Я хотел поймать рыбу для учителя и шисюна, но на берегу оказалась большая собака, она побежала за мной, – провыл Хань Юань.

Чэн Цянь остолбенел. Конечно же, он тоже боялся злобных собак, но взгляд Хань Юаня метался из стороны в сторону, он все причитал, что, преисполнившись сыновней почтительности, решил поймать для учителя рыбу, но собака облаяла его, и теперь лишь шисюн способен ему помочь. Как шисюн мог струсить?

Чэн Цянь взял большой камень, взвесил его в руке и, встав, снова заговорил, не меняя выражения лица:

– Хорошо. Я пойду с тобой.

У Чэн Цяня родился план. Если по какой-то случайности они все же встретят собаку, он ударит своего шиди по голове камнем, убедится, что голова раскололась, как арбуз, и бросит его на растерзание этой собаке.

Однако к тому времени, как они добрались до берега, животное уже исчезло, оставив лишь ряд маленьких следов.

Чэн Цянь какое-то время изучал их, после чего заключил, что «злобная собака» была меньше чи в длину и, вероятно, являлась всего лишь глупым бродячим щенком.

«Хань Юань, ублюдок! Трус! Идиот! Хвастун! Бездельник! У тебя нет чувства стыда, ты только и знаешь, что лебезить перед учителем!» Чэн Цянь мысленно отчитал Хань Юаня, заложив руки с камнем за спину, при этом взгляд его, направленный на никчемного шиди, все еще оставался мягким. Сейчас он был не в настроении бить его. Чэн Цянь не хотел утруждать себя обидами.

К тому моменту, как они вернулись с пойманной рыбой, их учитель уже «проснулся» и довольно рассматривал учеников.

Как только Чэн Цянь встретился взглядом со стариком, у него в животе почему-то появилось ужасное чувство, и его чуть не вырвало.

Прежде чем он успел что-то сказать, Хань Юань неуклюже поднялся. Он рассказал историю о том, «как шисюн хотел поесть рыбы; как он, Хань Юань, отважно нырнул в реку, чтобы поймать ее; как он победил собаку, голова которой была размером с быка»…

Чэн Цянь промолчал.

Чэн Цянь, конечно, злился на Хань Юаня, но его «неимоверные таланты» все равно смешили мальчика.

Так Чэн Цянь провел в пути со старым обманщиком и маленьким подхалимом еще больше десятка дней.

И наконец троица добралась до земель клана. Чэн Цянь впервые в жизни покинул дом. Благодаря компании странноватого мастера и шиди он столкнулся с множеством неожиданных ситуаций. Он был так спокоен, словно его не испугал бы даже оползень. Поначалу, только услышав о клане Фуяо, Чэн Цянь не возлагал особых надежд на земли этого клана, полагая их чем-то вроде обычного балагана. Он думал, что клан Фуяо, вероятно, был старым даосским храмом мошенников на пустыре, где нужно жечь благовония и низко кланяться основателю, непристойно одетому и всегда гуляющему с улыбкой на лице.

Но клан превзошел все его ожидания.

Клан Фуяо занимала целую гору, с трех сторон окруженную водой. Подняв глаза, Чэн Цянь ясно увидел яростные зеленые волны и деревья, колышущиеся на ветру. Щебет птиц и насекомых время от времени смешивался с криками журавлей; иногда ему удавалось мельком заметить белые силуэты в небе и почувствовать магическую ауру, скользящую над горой. От подножия к вершине вели пологие ступени, которые, очевидно, часто подметали. Маленький ручей сбегал вниз с чистым и протяжным журчанием.