Эладия прошла еще несколько метров и протянула руки в сторону Зиркнифа. Тот посчитал ее поведение угрозой. С его губ слетел быстрый и четкий приказ, звучавший как приговор: «Стража!».

Из замаскированных под книжные шкафы дверей появились мужчины в блестящих стальных доспехах. Они мгновенно повалили девушку на пол и, схватив в охапку, словно бревно, вынесли из покоев императора.

«Что у нее было? Скрытый кинжал? Ноготь, покрытый ядом? Неважно!» – подумал парень и выкинул очередного предателя из своей головы. Люди, предавшие его, не были достойны его размышлений. Девушку все равно доставят в комнату пыток и там она расскажет все, что знает о заказчике этого покушения и его подельниках. «Подумать только! – удивлялся император, – «А я считал ее самой надежной из своих наложниц!» Он был склонен так думать потому, что взял ее в гарем совсем недавно, всего несколько месяцев назад и не видел в ее поведении ни намека на предательство. Ему казалось, что он выбрал ее случайно, но как любил повторять Парадин: «Случайности – не случайны!»

Зиркниф тяжело вздохнул – очередная подсадная утка! Неважно, он выкинет ее из своей головы и забудет так быстро, как она подпишет свое признание. Кстати, за семьей предательницы уже выехал отряд карателей. Они присоединятся к ней в пыточной совсем скоро. Она успеет сдать своих подельников раньше, чем они достигнут комнаты пыток. Так всегда бывает. Достаточно только показать предателям набор инструментов для пытки, и они сдадут и отца, и мать родную с потрохами.

***

Зиркниф листал старую книгу о тактике и стратегии ведения боя в тылу врага. Эта книга бесконечно устарела, но забавляла императора своим содержанием. В дверь постучали.

– Кто? – Ваше величество, это начальник дневной стражи. – Говори.

Мужчина остался стоять за дверью. Он говорил, стараясь произносить слова четко и громко, чтобы не создать императору неудобства.

– Эладия Боленвуд не созналась в покушении. – Да? – удивленно сказал Зиркниф. Такое случалось крайне редко. – А ее родные? – Родные, все как один, обвинили ее в вынашивании злодейских замыслов. Отец, мать, братья и сестры отказались от нее сразу же, как были доставлены в темницу. – Никто из них не признался в причастности? – Нет, они клялись в верности Вашему Императорскому Величеству, даже когда их жгли каленым железом. – Ясно, – ответил Зиркниф, возвращаясь к чтению своей книги.

Прошло несколько минут, и хмыкающий звук напомнил о существовании за дверью человека.

– Что-то еще? – недовольным тоном спросил император. – Простите, Ваше величество, что нам делать с девушкой? – О ком ты? – Я об Эладии Боленвуд, той наложнице, что напала на вас утром, Ваше величество. – Я решу позже, свободны.

Зиркниф не видел этого, но он был уверен, что начальник стражи склонил перед дверью голову и тихо удалился восвояси, стараясь не нарушать покой императора своими шагами. Новые мысли заняли голову императора и он отложил книгу в сторону. «Почему она не призналась?» – удивленно подумал он. Сильна? Глупа? Связана обетом молчания? Все это не подходило. В пыточной, от невыносимой боли, человек забывал, что и когда он кому-либо обещал. Люди ломаются. Очень быстро. Любые. Даже самые стойкие готовы сказать всю правду, лишь бы прекратить мучения. Лишь бы им даровали быструю смерть.

Император решил спуститься в камеру пыток лично. Он брел по секретной лестнице вниз и, открыв тайный проход в стене, оказался на втором подземном этаже, недалеко от закрытой зоны, из которой он мог приказывать палачам или допрашивать жертву, без опасности быть убитым кем-то посторонним.