- А я не хочу думать. Я хочу проверить.

Попытку огладить свой пах Лев пресек в последний момент, перехватил руку.

- Здесь везде камеры, детка.

- Я знаю, где камер нет. Пойдем, - его уже тащат за руку.

- Скажи где – я приду. Через десять минут. Мне нужно уладить деловые вопросы.

- Какой деловой мальчик, - мурлыкает пьяненькая жена какого-то олигарха. – Назови меня еще раз деткой.

Он называет деткой, что-то дурацкое и похабное еще говорит на ухо. В инструкции, где будут его ждать, не вслушивается.

И уходит, уже во второй раз.

Грим, платье – все снимет в машине. Здесь оставаться нельзя. Обманутая женщина – это страшно. Но муж-рогоносец с деньгами – это еще хуже.

Спустя десять минут, когда его несостоявшаяся пассия уже скидывала с себя платье в беседке в глубине парка, серая неприметная «рено» выехала за ворота усадьбы.

- Обманул девушку, бессовестный.

- Хочешь обнаружить наш труп на дне реки?

- На дворе не то время.

- Время не то. Люди – те же.

- Да ты философ, сладенький. А про толстый и вкусный хер – смешно.

- Очень.

*

- Лола, там к тебе поклонник. С цветами.

- На хер.

- Лола…

- Ты забыл правила? Мне позвонить Яну?

- Что сразу Яну-то?! – морщится охранник.  Упоминание имени хозяина клуба действует на всех отрезвляюще.  – Ты понимаешь, сколько теряешь, отказываясь?

- Гаврик, роль сутенера не твоя, для этого у тебя слишком страшная рожа.

- Стерва, - беззлобно огрызается секьюрити. – Ну хотя бы цветы возьми. Что мне с ними делать?!

- Себе возьми. И в жопу заодно сам дай.

Гаврила убирает свою теперь уже сердитую физиономию обратно за дверь. Лола бросает взгляд на часы. Еще десять минут. Коньяк с анисовыми каплями мягко согревает горло. Надо будет свезти саксонского друга к Ивану Леопольдовичу – вторая октава стала врать, аккордеону уже сорок лет, и он, как и полагается в такие почтенные годы, капризен. Ему на смену есть «Юпитер», наш отечественный инструмент, их первый с Лолой инструмент. Он грубее, напористей, но и задорней.

 В дверь просовывается мощная рука, на столик шлепается букет, который не удостаивается даже мимолетного взгляда хозяйки гримерной.

Проходили мы все это. Лолу хотели и девочки, и мальчики. С девочкой – лет тридцати пяти как минимум – однажды попробовал, и этого одного раза хватило. Под мальчиков  - тоже преимущественно весьма не мальчиковых лет – тоже пытались подложить, но тут уж не на того нарвались.   Как и с наркотой, попытка провалилась. Спустя какое-то время Ян попытки взять Лолу на поводок прекратил, и теперь отношения были чисто деловые. Но знали об этом только Лев и Ян. А публика по-прежнему хотела Лолу. И девочки, и мальчики. А Лола хочет домой и спать.

- Не львица ты, а хомячок в колесе.

- Не ной. Иди работать.

В дверь заглядывает Гаврила.

- Время, Лола. Публика уже свистит.

Выходя, Лола боа задевает букет, и он с шелестом шлепается на пол.

Туда ему и дорога.

***

- Кто взял?

- Да не брал никто!

- Последний раз спрашиваю – кто спер мой лифчик?!

На скандал подтягивается сам Ян.

- Что случилось?

- Что случилось? – передразнивает владельца клуба Лев. Он может себе это позволить. А уж что может себе позволить Лола – это разговор отдельный. Но Лолы пока нет во внешнем мире, он только начал готовиться к выступлению – и обнаружил пропажу самого удобного лифчика. Смех смехом, а пойди найди нужный, удобный, чтобы не давил, не мешал двигаться и сидел как влитой по спине. И все это с учетом того, что ты – мужчина. Белье для Лолы Лев заказывал в интернет-магазинах и повыкидывал уже кучу – большинство не подходило. И тут  - пропал самый удобный, недавно купленный.