Пауза с ответом затянулась. Делл докурила сигарету и прикурила новую.

«Джим? – написала она. – Джим, ты там?»

И снова никакого ответа. На мониторе появилась заставка с вращающейся голубой планетой – далекой и недосягаемой. И где-то там Джим, который снова молчит и не хочет отвечать. «Может быть, так и заканчиваются все отношения?» – подумала Делл. Тишиной и молчанием? Лежишь с бывшим мужем в одной постели и думаешь о другом. Обнимаешь его, прижимаешься к его плечу. И на какое-то мгновение начинает казаться, что если затаить дыхание, то все это окажется реальностью: поцелуи, секс, слова, взгляды. Если в мире и есть коэффициент грусти, то это, скорее всего, результат деления того, что ты хочешь, на то, что у тебя есть, помноженный на сто.

Делл налила себе еще кофе. Электронная библиотека, которую она собрала за последние годы, включала в себя тысячи книг о Земле, миллионы слов, миллиарды мыслей и чувств… На Луне книги другие. Чувства в них прячутся между строк или отсутствуют вообще. Почему здесь все по-другому? Может быть, этому миру просто не хватает красок и сочности? Серое небо, серый грунт под ногами, пресные чувства и эмоции, которые каждый хранит где-то глубоко внутри, боясь показать другим. Даже лица – и те в большинстве своем лишены какого-то открытого очарования. Глаза глубокие как океаны, которых нет в этом мире. Чувства как времена года – постоянные и неизменные. Зима – весна – лето – осень, и снова зима. Снег кружится высоко в небе. Серый и пресный на вкус. И книги. Интересно, здесь кто-нибудь читает их, кроме самовлюбленных снобов и хронических ксенофобов, вообразивших себя профессиональными критиками?

Делл вспомнила Виктора из Селены. Виктор был другим. И Кевин. В особенности Кевин. Его тяга к новому и неординарному не могла не заслуживать уважения. Пустая пачка «Вирджинии» полетела в мусорное ведро. К тому же Кевин был хорошим любовником, возможно, лучшим из всех, что были у Делл. Но эта его просьба… Она выбивала из равновесия. Лет пять назад она, скорее всего, без сомнений помогла бы ему, но сейчас… Нет. Сейчас Делл не хотела делать никому одолжения и не хотела, чтобы одолжение делали ей. Когда он сказал, что приедет? Завтра? Послезавтра? Истосковавшееся по ласке тело приятно заныло где-то внизу живота. Надо было поговорить с Говардом вчера. Да. Вчера был подходящий момент, если не считать его извечных проблем с Джинджер. Делл посмотрела на часы. Будь неладен этот Кевин со своими просьбами! Компьютер пиликнул, оповещая о новом сообщении. Мысли как-то сразу протрезвились, очистились от мусора, став кристально чистыми.

«Ты все еще там?» – спросил Джим.

«Да», – ответила Делл, ища в столе новую пачку сигарет.

«На чем мы остановились?»

«На тебе, – она улыбнулась. – Спорим, ты сейчас улыбаешься?»

«Откуда ты знаешь?»

«Просто знаю, и все».

«Тебе нужно было работать психоаналитиком».

«У нас нет психоаналитиков, Джим, если только в Селене, да и то не больше десятка».

«Пахнет меланхолией».

«Иногда это лечит».

«У тебя острый язык. Книги писать не пробовала?»

«Нет», – она отхлебнула из чашки кофе, открыла свой незаконченный роман.

«Делл?»

«Да, Джим?»

«У тебя красивое имя».

«Можно попросить тебя об одолжении?»

«Конечно».

«Выгляни в окно. Что ты видишь?»

«Пляж».

«А море?»

«Океан».

«Ну да, океан. Какой он?»

«Спокойный».

«Штиль?»

«Почти».

«Как бы я сейчас хотела оказаться там, Джим!»

«Хочешь, я выйду на улицу и расскажу, что увидел?»

«Да».

Вернемся к Говарду.

Теперь представь себя заключенным по имени Ист.

Чувствуешь запах сырости? Лифт медленно ползет вниз, под землю. Ты стоишь сложив за спиной руки. Смотри по сторонам. Смотри внимательно. В ближайшие пять лет это будет твой дом, а Говард…. Говард будет твоим начальником, твоим богом. Здесь, в недрах кратера Дедал, жизнь теряет свое прежнее значение. Она становится лишь бликом, вспышкой, которая может погаснуть раньше, чем ты поймешь это. Слышишь? Это трещат стальные тросы, опуская тяжелый лифт. Видишь название? «Тюрьма 308». Или же просто Дедал, как называли ее твои друзья. Пять лет на глубине трех километров. Впечатляет? Говорят, на Земле, когда все плохо, люди начинают молиться, здесь же, на обратной стороне Луны, мы просто молчим.