— Я беру свои слова назад, — шипит Алиша. — Он, может, и красавчик, но совершенно точно идиот.

Идиот! Как есть идиот!

— Мы должны что-то сделать, — говорю я нетвердым голосом, глядя на Али.

— Плохая идея, — качает она головой. — Все, что нам нужно делать — довериться нашим мужчинам и дождаться их.

— Рамон не мой мужчина! — рычу я.

— Но ты его позвала? Пожалуйста, скажи, что позвала.

Позвала. А он услышал. Но и все: больше я его не чувствовала. Будто между нами заслонка упала. Он от меня отгородился? Или что это?

Новый удар о машину заставил меня подпрыгнуть, а затем дверь вылетела наружу, и я следом за ней, как пробка из теплой бутылки игристого. Для меня это стало настолько неожиданным, что я даже подумать ничего не успела, ни то, чтобы начать сопротивляться. Рауль просто схватил меня за руку и выдернул из салона авто. Я врезалась в его грудь, его ладони сомкнулись на моей талии и сжались там до боли.

— Пусти!

Я вскрикнула, а Рауль вместо того, чтобы куда-либо меня тащить, рухнул на колени к моим ногам. Сжал руками голову, а я отступила. Прижалась спиной к машине, и тут заметила, что дело не только в Рауле. Все легорийцы последовали за ним: их просто будто прижало к земле неведомой силой, которая сейчас причиняла им боль, заставляла мучиться в агонии.

Мне не надо было оглядываться, чтобы узнать эту силу. Понять, что происходит. Я это снова почувствовала. Почувствовала идущего к нам по разделительной полосе Рамона. Он шел, и ни один мускул ни дрогнул на его лице. Но я отчего-то знала, что это все он. Это он заставил Рауля валяться на дороге.

Приказ. Это такой приказ?

Рамон подошел к нам, взял меня за руку, и мой ступор вдруг с меня схлынул.

— Отпусти его, Рамон. Его, их всех.

— Пока рано.

— Пожалуйста!

— Помолчи, женщина, — перебивает он меня опасно спокойно, крепче сжимая мою ладонь. — Если не хочешь проблем, Рауль, то ты не станешь нас преследовать.

— Микаэль этого так не оставит, — цедит «муж», явно превозмогая боль, — я этого так не оставлю.

— Передай моему брату, что он лезет не в свое дело.

— Можешь сам передать. Он здесь, в Гэжеле.

Рамон ругается на вилемейском, но тянет меня в сторону другой, «целой» машины.

— Ты теперь преступник, Рамон, — кричит нам вслед Рауль. — И ты ответишь за свои действия. Венера и ее дочь будут мои…

Его последняя фраза обрывается, подозреваю, что Рамон снова включает свое давление. Какая же у него огромная власть? Откуда?

Но больше всего, когда я наконец-то оказываюсь в машине, меня интересует другой вопрос:

— Ты нашел Сару?

— Нет, — подтверждает он слова Рауля.