– Приданое, патардзали… – повторяю, ежась от холода, который ползет по спине и захватывает мысли. Сиюн поднимает на меня грустный, почти обреченный взгляд.

– Да, Лунаи, они говорили о тебе.

Глава 11. Вечерний улов

Темнота.

Давящая и тугая, запутывающая меня в своей бесконечности.

Я лежу, накрытая темнотой, и не понимаю, жива я или нет.

Темнота – черная дыра, которая засасывает меня все глубже в свое брюхо. Но чем дальше я проваливаюсь в ее нутро, тем сильнее начинаю чувствовать себя. Себя настоящую.

Мне кажется, что из темного давящего пространства доносятся звуки и голоса, словно кто-то говорит, но не со мной, а с кем-то другим. И говорит так весело, легко, по-свойски.

Прислушиваюсь и понимаю, что вокруг слышны еще голоса, много голосов, все они знакомые мне, но очень далекие.

Странное ощущение. Кажется, что эти голоса далеки, но не по расстоянию, а по времени, как будто они из прошлого, откуда-то из детства. Да, точно, это совсем молодые задорные голоса.

Я прислушиваюсь еще тщательнее и жду, когда кто-то обратится ко мне, скажет что-то важное или назовет меня по имени. Но никто не делает этого.

Я слышу чужие имена, смех, разговоры, звуки перелистывающихся страниц, скрежет молний расстегивающихся рюкзаков, слышу, как кто-то спрашивает о домашке на завтра, о форме, о контрольном срезе.

Темнота говорит со мной, я слышу. Она хочет сказать что-то значимое, достать кусочек моего прошлого, который так нужен беспомощной, разбившейся о скалы памяти. Но я ничего не могу понять и осмыслить, словно между мной и моими воспоминаниями стоит невидимая стена – как я ни стараюсь, не могу ни обойти ее, ни найти лазейку, чтобы пробраться к своему прошлому.

Остается только стоять и прислушиваться, надеясь выудить из звуков хоть что-нибудь.

Вдруг темнота начинает сужаться и отдаляться, голоса уходят, а на их место встают другие, более реальные звуки.

Мне мерещатся звуки саксофона. Тихая, почти забытая мелодия, перекаты от томных низких нот до высоких проникновенных.

Затем я слышу скрип – словно кто-то толкает дверь, слышу шаги, стук открывающихся ставен на окне, снова шаги, а затем мягкий и незнакомый мужской голос.

– Говорю же тебе, Эдгар, сейчас отправлять в краевой госпиталь не нужно, опасно. Дай ей немного времени. Отлежится, придет в себя, хотя бы вставать и ходить начнет.

– Надо было в море ее бросить, – отрезает другой, уже известный мне голос. Все равно не выживет.

– Что ты несешь, побойся Бога!

– А на черта она мне здесь? Живой труп! А если очнется, то все равно не вспомнит ничего, все мозги, наверное, с кровью вытекли.

– Эдгар! – второй голос становится резким. – Успокойся, она выживет. Я же врач, я осмотрел ее, такие у нас уже бывали.

– Да как ты не поймешь, Влад, – мой спаситель повышает тон. – Мне плевать, выживет она или сдохнет, мне просто плевать на эту девку! – Его громкий голос басит, и мне кажется, что все вокруг начинает вибрировать в такт каждому слову. – Я забочусь, чтобы сюда менты, врачи, безутешные родственники не сбежались, и чтобы она мне весь дом кровью не уделала. Вот и все, понимаешь? Остальное меня не беспокоит.

– Эдгар, нужно подождать несколько дней, и тогда… – врач пытается перечить, но хозяин дома перебивает его.

– Либо забирай ее и уходи, либо на лучшее можешь не надеяться.

Страх сдавливает виски.

Я хочу открыть глаза, чтобы понять, где нахожусь, но боюсь сделать это. Да и какая разница, где, самое главное, что я в логове чудовища.

Снова раздаются шаги. Скрип двери, но уже другой, более далекой.

– Не убьешь же ты ее? – обреченно спрашивает врач.