Но хуже всего было то, что и у этого “шалаша” дверь также отсутствовала.

— Послушай, — сказала я лошади, выбравшись наружу, — тут нет никакой двери, только чья-то могилка, — зверюга ехидно фыркнула. — Что ты смеешься, — возмутилась я. — Как мне теперь домой возвращаться? — Лошадь тряхнула головой в сторону “шалаша”. — Да нет там ничего! Что, мне могильную плиту вместо двери использовать? — красноречивый кивок стал мне ответом. — Ну ты даешь, — вздохнула я и отправилась обратно в шалаш.

Присев возле надгробия, я присмотрелась к конструкции: плита лежала как влитая. Наверное, много лет прошло с тех пор, как ее сюда положили. Никогда не мечтала быть разорительницей гробниц. Да и нет у меня столько сил, чтобы каменные плиты ворочать.

Позади послышался стук копыт — зверюга тоже зашла посмотреть. Склонила голову, раздувая дыханием остатки соломы, а потом стукнула копытом по краю… и тут одна сторона плиты качнулась вниз, другая ушла вверх, словно это была вертушка. Миг — и все вернулось на место. Я надавила на край с другой стороны — ничего не вышло. Подойдя к лошади, нажала там, где это сделала она — и плита вновь качнулась. Что находится под ней, разглядеть я не успела, щель оказалась слишком маленькой.

Выходит, ей и впрямь можно воспользоваться как дверью, обрадовалась я. Собралась, представила свою комнату и снова нажала на плиту. И тут же мелькнула предательская мысль, что в случае промашки я окажусь заточенной в склепе, откуда вряд ли смогу выбраться. В образовавшейся щели заклубилась тьма, жуткая и непроглядная. Я отшатнулась, и плита вернулась на место.

Лошадь сердито заржала.

Собравшись с духом, я вновь представила свою комнату, теперь уже более детально: стол у окна, шкаф, кровати вдоль стен… А потом подумала, что, если буду прыгать, придется падать с потолка. И воображение тут же подправило картинку: моя кровать там, внизу, прямо под дверью. Держа воображаемую комнату перед глазами, я сделала глубокий вдох, а затем, на выдохе, что есть силы толкнула эту плоскую каменюку. В просвете мелькнуло знакомое покрывало, и я, полагаясь на волю судьбы, сиганула вниз.

8. Глава 8. Много шума и суета

Я постоянно что-то разбиваю, поэтому грохотом меня не удивить. Но это был самый громкий шум, который я когда-либо создавала. Даже когда дома перевернулся посудный шкаф, грохота было меньше. Как и криков окружающих. Но это и понятно, в тот эпохальный день на кухне были только я и тетя Кайя, а она привычная.

“Кстати, а почему в нашей комнате такое столпотворение?” — подумала я. Помимо Трины и Троя здесь находились госпожа Карам, остальные деканы, ректор, соседка, любительница полочек, уже знакомая старшекурсница с крашеными волосами и даже Сильваниус. Последний стоял на пороге, глядя поверх голов. Остальные тоже глядели. На меня. В едином порыве. “Феи, куча фей!” — мелькнула предательская мысль, и мне стало немного дурно. — Хотя, может, и не все, — утешила я себя. — Не факт, что у Сильваниуса есть фейский дар”. В наличии дара у остальных я не сомневалась — вон как смотрят. Не поступи я в фейскую академию, поседела бы с перепугу. А так я всего лишь взяла себя в руки и произнесла: “Добрый день”.

Первой пришла в себя Трина, бросилась меня обнимать. За ней — Трой, а там и остальные потянулись.

— Лула, с вами все в порядке? — спросила ректор.

— Со мной — да, а вот с кроватью кажется не очень, — ответила я, оглядывая обломки, на которых сидела.

— Кровать — не беда, главное — ты жива, — произнесла госпожа Карам. — Мы несколько часов пытались тебя найти. Где ты была?