В первый раз её увидел сразу после похорон отца. Девчонку привел в наш дом его секретарь. Маленькая, худющая, с грязными патлами вместо волос. Одежда в пыли, колени на старых брюках вышарканы. А главное она была абсолютной копией своей шлюхи-мамаши.

Я глядел на эту девчонка, а сам эту проклятую Марину видел и от этого внутри тут же расползались канаты ненависти и злости. Вначале её мать разрушила нашу семью, а теперь и эта малолетка пришла её добивать. Впрочем так всё и произошло.

Маму, её постоянное присутствие в доме, добивало с каждым днём всё больше и больше. Она не ругалась с Алёной, не гнобила, но каждый день я ловил материнские взгляды на приживалке и её глаза наполнялись слезами и горем.

А потом. Потом мама просто перестала жить. Нет, физически она существовала, но это была лишь оболочка, а внутри всё вымерло.

Как же я ненавижу этих чертовых баб – мать и дочь. Они убили маму. Убили её жизнерадостность, искренность, любовь, веру…

Поначалу я старался сдерживать свою ярость и злость на эту мерзкую приживалку, но Алёна просто не может жить в мире…

Через неделю, своего пребывания в доме, она облила все наши семейные фотографии черной краской. Меня это задело не так сильно, так как я уже не верил в то семейное счастье, что было запечатлено на этих фотографиях. А вот мама – мама рыдала навзрыд, ползала как маленькая вокруг этих карточек и отмывала от них, как могла, частички нашей прошлой жизни.

Тогда я закрыл Алену в комнате, а уже на следующее утро - посреди гостиной - нас ожидал новый сюрприз.

Выбравшись из своей комнаты через разбитое стекло, Алёна срезала все цветы в мамином розарии и уставила вазами с ними весь центр гостиной.

Привезённые из каждой отцовской командировки розы, мама проращивала и высаживала в свой огромный розарий и они все в одно утро были похерены. Ведь многие розы были срезаны почти под корень.

Вот тогда я думал, что точно её прикончу, но девчонка спряталась так, что мы целый день её искали с охраной - по всему дому и территории. Пришла к вечеру – руки и лицо исколоты иглами испорченных роз, коленки новых джинсов изодраны. Наказывать не стали, мать даже за доктором послала.

Но это было только начало её злоключений в нашем доме…

- Руслан, - окликнула меня мама, выходя на террасу.

Я ей кивнул и продолжил смотреть в темную глубину ночи.

- Выпусти её, - совсем тихо попросила она.

- Нет.

- Она опять кричит. Ей плохо…

- Ну и что. Она прекрасная актриса, мама. Из другого места она сразу сбежит, да ещё и напакостит.

- Значит надо её отпустить совсем… Из нашего дома, - прошептала мама.

- Нет. Пусть колледж вначале закончит.

- Но человек не может так кричать. Я пойду к ней…

- Зачем? – резко перебил я родительницу и развернулся, - этот подвал лучше некоторых квартир будет, там чисто, тепло, светло, диван есть, даже ноут с образовательными программа я туда поставил. Но ей проще там орать, как бешеной и требовать свободы. Свободы, которая эту приживалку только портит. Она ничего и никого не боится. Все окна и двери у себя в комнате переломала. В подвале хоть немного посидит в покое, может думать начнёт.

- Руслан, я её выпущу и…

Неожиданно на терассу влетела Таисия и стала быстро тараторить.

- Простите, просто эта девчонка… она послала меня и ещё средний палец показала и… Вас тоже послала и ещё…

- Хватит, - перебил я Таисию и спокойно сказал, - я к ней схожу. Идите.

9. 9

Таисия сразу вышла с терассы и я отправился следом.

- Руслан, прошу.., - начала мама, - будь терпимее. Откуда в тебе это… мы не таким тебя воспитывали…