– Марти?

– Капли… – повторила Марти. Закрыв глаза, она пыталась изгнать из головы все мысли о ножницах и сосредоточиться на беседе со Сьюзен.

– Сперма, – пояснила Сьюзен.

– Эти пятна?

– Да.

– Так вот как ты узнаешь, что он там бывает!

– Это невозможно, но это происходит.

– Сперма.

– Да.

Клик.

Звук смыкающихся ножниц: клик-клик. Но Марти не прикасалась к ножницам. Хотя ее глаза были закрыты, она знала, что инструмент все так же находился в ящике, поскольку не мог оказаться больше нигде. Клик-клик.

– Мне страшно, Марти.

– Мне тоже. Боже мой, мне тоже.

Левая рука Марти стискивала телефонную трубку, а правая, пустая, свешивалась вдоль туловища. Ножницы не могли работать по собственной воле, и все же: клик-клик.

– Мне страшно, – повторила Сьюзен.

Если бы Марти сама не тряслась от страха и не прилагала столько усилий для того, чтобы скрыть свое состояние от Сьюзен, если бы она была в состоянии как следует сосредоточиться, то, возможно, утверждение Сьюзен не показалось бы ей столь эксцентричным. Но сейчас каждая новая фраза приводила ее все глубже в замешательство.

– Ты сказала – он… оставляет это? Где?

– Ну… понимаешь… На мне.

Чтобы убедить себя в том, что ее правая рука пуста, что в ней нет ножниц, Марти согнула ее и прижала к сильно бившемуся сердцу. Клик-клик.

– На тебе? – переспросила Марти. Она сознавала, что Сьюзен делает поистине поразительные утверждения, полные отвратительного смысла, ужасающие своими потенциальными последствиями, но была не в состоянии переключить свое внимание всецело на беды своей подруги, только не под эти адские звуки: клик-клик, клик-клик, клик-клик.

– Я сплю в трусиках и футболке, – пояснила Сьюзен.

– Я тоже, – бездумно откликнулась Марти.

– Иногда, когда просыпаюсь, под моими трусиками оказывается это… такая теплая слизь, ты понимаешь?

Клик-клик. Наверно, звук ей мерещится. Марти хотела было открыть глаза, просто чтобы убедиться в том, что ножницы действительно лежат в ящике, но поняла, что полностью потеряет контроль над собою, если еще раз посмотрит на них, и поэтому продолжала держать глаза закрытыми.

– Но я не понимаю как… – сказала Сьюзен. – Это какое-то сумасшествие, тебе не кажется? Я хочу сказать… каким образом?

– Значит, ты просыпаешься…

– И вынуждена менять нижнее белье.

– А ты уверена, что это именно оно? Пятна?

– Это отвратительно. Я чувствую себя грязной, словно меня использовали. Иногда мне приходится лишний раз принимать душ.

Клик-клик. Сердце Марти колотилось, как сумасшедшее, и она твердо знала, что зрелище сверкающих лезвий заставит ее окунуться с головой в самую настоящую панику, которая будет гораздо хуже, чем все, что она успела испытать прежде. Клик-клик-клик.

– Но, Суз, помилуй бог, ты хочешь сказать, что он занимается с тобой любовью?

– Никакой любви не бывает.

– Он тебя…

– Насилует меня. Я знаю, что он все еще мой муж, мы просто разъехались, но это – насилие.

– Но ты не просыпаешься при этом?

– Ты должна верить мне.

– Конечно, родная, я верю тебе. Но…

– Может быть, меня как-то одурманивают?

– Но когда же Эрик мог бы накачать тебя наркотиками?

– Я не знаю. Нет, конечно, это сумасшествие. Натуральный психоз, паранойя. Но это же случается.

Клик-клик.

Не открывая глаз, Марти задвинула ящик.

– Когда ты просыпаешься, – нервно спросила она, – твое нижнее белье надето на тебе?

– Да.

Открыв глаза и глядя на правую руку, с силой стиснувшую ручку ящика, Марти сказала:

– Получается, что он входит, раздевает тебя и насилует. А потом, перед тем как уйти, он снова надевает на тебя футболку и трусики. Но зачем?