Спустя всего несколько дней после того, как фальшивого Колфилда вышвырнули в рожь над пропастью, в доме поселился доктор Лэмптон. Все взрослые были невыносимо цивилизованными и чересчур нетерпеливыми для того, чтобы облегчать друг другу пути к достижению личных стремлений, и потому Клодетта объявила детям, что за немедленным и неизбежным разводом сразу же последует новый брак.

На этом праздники Дасти и Скита окончились. Не прошло и двадцати четырех часов, как они узнали, что скоро настанет день, после которого они с ностальгической тоской будут вспоминать те золотые годы, что провели под указующим перстом псевдо-Холдена, поскольку доктор Дерек Лэмптон наверняка пометит их своим традиционным личным номером: 666.

В этот момент Скит вернул Дасти из прошлого:

– У тебя такой вид, словно ты только что проглотил червяка. О чем ты думаешь?

Он все так же, скорчившись в позе эмбриона, лежал на кровати, но его слезящиеся глаза были открыты.

– О Гаде Лэмптоне, – ответил Дасти.

– Дружище, ты слишком много думаешь о нем, теперь уже я попробую уговорить тебя слезть с крыши. – Скит спустил ноги с кровати и сел.

Валет подошел к Скиту и облизал его дрожащие руки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дасти.

– Как после самоубийства.

– После, это хорошо. – Дасти вынул из кармана рубашки два лотерейных билета и протянул их Скиту. – Как обещал. Купил их в круглосуточном магазинчике недалеко отсюда, том самом, где в минувшем ноябре продали билет с самым большим выигрышем, тем, что сорвал куш в тридцать миллионов долларов.

– Держи их подальше от меня. После моего прикосновения у них не будет ни единого шанса на выигрыш.

Дасти подошел к тумбочке, открыл ящик и вынул оттуда Библию. Он пролистал ее, пробегая стихи глазами, а потом прочел строку из Иеремии:

– «Благословен человек, который надеется на Господа…»[16] Как ты насчет этого?

– Ну, пока что я научился не доверять метамфетаминам.

– Это уже прогресс, – ответил Дасти. Он положил билеты в Библию на ту страницу, слова с которой прочел, и положил книгу в ящик.

Скит встал с кровати и, шатаясь, побрел в ванную.

– Пойти пописать.

– Пойти посмотреть?

– Не волнуйся, братец, – откликнулся Скит, включая свет. – Здесь нет ничего такого, чем я мог бы угробить себя.

– Ты можешь прыгнуть в пасть «джона» и спустить воду, – возразил Дасти, входя вслед за ним в открытую дверь.

– Или скрутить веревку из туалетной бумаги.

– Смотрю, ты стал слишком умным. За тобой нужен глаз да глаз.

В туалете стоял плотно закрытый бачок с кнопочным сливным механизмом; там не было ни одной части, которую было бы легко снять, чтобы добраться до металлических деталей, с помощью которых можно перерезать себе вены.

Минутой позже, когда Скит мыл руки, Дасти вынул из кармана сложенные листочки и громко прочел вслух, глядя на верхний, то, что писал Скит:

– Доктор Ен Ло.

Кусок мыла выскользнул из рук Скита и упал в раковину. Скит не стал поднимать его. Он прислонялся к раковине бедрами, держа руки под струей; вода смывала пену с его пальцев. Упустив мыло, он что-то сказал, но его слова нельзя было разобрать из-за шума воды.

Дасти вскинул голову.

– Что ты говоришь?

– Я слушаю, – отозвался Скит, слегка повысив голос.

– Кто такой доктор Ен Ло? – спросил Дасти, озадаченный ответом.

Скит не отвечал.

Он стоял спиной к Дасти. Голова была низко наклонена, и поэтому его лицо нельзя было рассмотреть в зеркале. Он, казалось, разглядывал свои руки, которые все так же держал под струей воды, хотя на них уже давно не должно было остаться ни малейшего следа мыла.