Внезапно он встает с кресла и делает несколько шагов вперед, останавливаясь в одном небольшом единственном от меня.

Сердце замирает, и я всё ещё не могу смотреть своему страху в глаза, поэтому прикрываю их, готовясь к худшему.

Но ничего не происходит.

Чувствую лишь его дыхание на своей коже – холодное.

– Открой глаза.

Очередной приказ, которому сейчас не смею противиться.

Ликтор стоит вплотную ко мне, но не касается. В его глазах больше нет холода. Там лишь… пустота. И это оказывается гораздо страшнее.

– Запомни это, – его голос звенит прямо в ушах. – Запомни всё то, что испытала сейчас. Весь стыд, унижение и всю ненависть.

– Для чего? – сдавленно произношу я.

Ашер не отвечает, когда я понимаю, что ещё чуть-чуть и больше не смогу. Я не могу всё это больше чувствовать.

Дверь сзади пытаются открыть, слышу, как дергается ручка, а затем звучит голос:

– Ашер, открывай!

Зейн.

Крупинка надежды поселяется в сердце, когда в глазах Тернера замечаю лишь нечто темное, проскользнувшее на короткие мгновения.

– Уверен, что хочешь зайти? – его голос возвращается в привычную легкую манеру, и ликтор отходит, чтобы вернуться обратно в кресло.

По ту сторону Зейн замирает на долгие секунды, а после вновь пытается открыть дверь.

– Клянусь… если ты что-то сделал… Открывай. Иначе я сам выломаю эту дверь!

– Впустим его, мышка? – задает мне вопрос Ашер и допивает содержимое стакана до дна. – Думаешь, ему понравиться увиденное?

– Пошел ты.

Я посылаю его во второй раз в жизни, но это пока единственная атака, на которую я способна.

Ашер ухмыляется, когда дверь и правда, судя по звуку, пытаются выломать.

– Одевайся.

Стоит ему это только произнести, как я за половину минуты полностью одеваюсь, а ликтор за это время вновь подходит ко мне.

– Теперь у тебя чуть больше времени, – он протягивает в раскрытой ладони две капсулы кафоликона.

Мне не верится, что он готов их отдать, поэтому смотрю сначала ему в глаза, затем на ладонь, после ещё раз в глаза. Забираю так, чтобы случайно не коснуться его, хоть он и в перчатках.

Именно в этот момент дверь сзади выламывают, и появляется Зейн.

Сжимаю кафоликон в кулаке и оборачиваюсь.

Парень замирает при виде меня и другого ликтора.

В его глазах бушует настоящее пламя, которое готово здесь всё сжечь. Он быстро оценивает обстановку и изучает моё лицо, а после подходит, останавливаясь рядом, когда Ашер склоняет голову набок.

– Что он сделал? – тут же спрашивает Зейн, беря меня за руку и заставляя взглянуть в его глаза. – Он успел что-то сделать?

Я качаю головой, когда слышу чужую усмешку.

– Добро пожаловать, Зейн. Ты давно не был здесь, – говорит Ашер, и я чувствую, как рука Зейна в перчатке сжимает мою, и парень едва прикрывает своим плечом меня, переводя взгляд на другого ликтора. – Увы, самое интересное ты пропустил.

– Что ты сделал? – вероятно, Зейн мне не поверил.

Я смотрю на Ашера, замечая, как тот кидает быстрый взгляд на меня.

– Вероятно, Эйвери не рассказала тебе всей правды. Да, мышка?

Это прозвище заставляет вздрогнуть меня, но пугает совсем другое. То, что Зейн узнает, на что я согласилась…

Вдруг понимаю, что мне страшно увидеть в глазах Зейна разочарование.

Я не хочу, чтобы он знал. Кажется, это понимает и Ашер, ухмылка которого только становится сильнее.

– Какой правды?

– Тебе известно, что у неё почти закончился кафоликон? – задает следом он вопрос вместо ответа.

Взгляд Зейна перемещается на меня.

– Эйви? Это правда? – молчу, прожигая в Ашере дыру. – Почему ты не сказала мне?

– Вероятно, по той причине, что она не хотела тебя напрягать. Ведь ты и так многое сделал. Я прав?