– А до этого где были?

– Много где.

– А я был под Ленинградом, – доверительно сообщил Митьков, опередив намерение собеседника поинтересоваться его службой. – Там меня и ранили.

– Из-за этого такой колченогий? – не удержался от насмешки Юркин.

– Да. – Старший лейтенант и не подумал обижаться. – Но это не страшно. Со временем восстановлюсь.

«Как же, держи карман шире, – снова ухмыльнулся про себя Дмитрий. – Даже если и хромать перестанешь, при малейшем дождике или ветерке будешь на одной ножке прыгать».

– Мы сейчас поедем в Поляны? – продолжал любопытствовать парень.

– Да, – кивнул капитан.

Они уже вышли во двор здания, где и обитали сотрудники второго отдела. Несмотря на то что бои здесь шли не один день, бывшая школа более-менее уцелела. Во время оккупации немцы устроили здесь что-то вроде клуба. Сначала собирались в местном Доме культуры, но, после того как последний подорвали партизаны, перебрались сюда. А потом сюда пришли и контрразведчики.

Во дворе уже стояла готовая к отправке машина. Сослуживцы Дмитрия потихоньку стекались к ней. Кто-то уже сидел в кузове, кто-то торопливо курил рядом. Видимо, не так уж там много пленных, раз одну машину посылают, решил Юркин. Он тоже хотел было закурить, но потом передумал и кивнул в сторону авто.

– Залезай, – скомандовал он.

Митьков, несмотря на покалеченную ногу, довольно ловко запрыгнул в кузов. Вслед за ним вскарабкался и капитан.

Ехать пришлось недолго. Село Поляны, где и находился теперь уже бывший концлагерь советских военнопленных, располагался минутах в пятнадцати-двадцати езды от города. «Хорошо, пешком не погнали», – подумал Дмитрий. В пути он краем глаза поглядывал на новобранца, как он окрестил про себя старшего лейтенанта. Тот оказался человеком общительным – почти сразу у него завязался разговор с другими офицерами СМЕРШа. Парень им представился сначала по всей форме, потом по имени – Михаил. «Эх, Мишка, Мишка, – вздохнул про себя Дмитрий. – Больно ты добренький и мягкий для нашей работы. Не стоило тебе вообще к нам во второй отдел лезть. Ты еще не знаешь, что у нас за работа и с кем приходится иметь дело. Не лучше, чем в милиции». Так Юркин думал не зря. Такое сравнение привел как-то один из нынешних сослуживцев, который, по его словам, в довоенное время поработал стражем порядка в своем родном городе.

Машина остановилась. Юркин мельком посмотрел на сидевшего рядом Митькова.

– Приехали, – коротко сказал он.

Когда они вылезли из кузова, капитан увидел уже привычную картину: ряды колючей проволоки, приземистые, грубо сколоченные деревянные бараки, голая, словно вытоптанная тысячами ног, земля. Неподалеку находился редкий лесок. И запах. Такой мерзкий и знакомый. Дмитрию он был хорошо знаком. Это был запах смерти.

– Жуткое место.

Юркин обернулся. Его новый напарник Миша хмурился, глядя на бывший лагерь.

– А что ты хотел? – пожал плечами Юркин и вытащил папиросу. – Здесь тебе не царский дворец.

– Я понимаю. – Парень достал потертый кисет с табаком, ловко и быстро свернул самокрутку. Капитан даже невольно засмотрелся на его движения. – Знаете, товарищ капитан, я на фронте тоже видел много чего. И товарищи гибли, и сам фрицев убивал, и хоронить приходилось, но такое вот… – Он покачал головой и закурил.

– Ну, ты с «передком»-то не сравнивай, – хмыкнул Дмитрий. – Я тебе, парень, вот что скажу: это пока еще цветочки.

– Ягодки будут впереди? – невольно улыбнулся старший лейтенант.

– Вот-вот.

– И что же будет?

Капитан недобро усмехнулся.

– Сам увидишь, – ответил он. – Пошли.