К слову, о ней. Капитан еще раз посмотрел на происхождение Захарова. Из крестьян-середняков. Тоже ничего подозрительного. Был бы из раскулаченных… Хотя тоже не факт, что это правда. При большом желании происхождение можно скрыть и выдать себя за кого угодно, хоть за потомственного пролетария. Еще вопрос, каким ветром Захарова занесло в Ростов. Ну, и, конечно, зачем. Жил бы да не тужил себе в Астрахани. Но поскольку при первой беседе Дмитрий не копался досконально в биографии бывшего узника, то и сведений было мало. Надо бы сделать запрос в Астрахань.

Юркин сделал запрос и отправил его по назначению. Теперь надо дождаться Михаила, который должен разузнать о части, в которой служил Захаров, и командире. Вполне возможно, что там может обнаружиться что-то интересное или, по крайней мере, полезное для дела.

Митькову уже доводилось бывать в местной военной комендатуре. Правда, по другим вопросам. Поэтому сейчас он испытывал легкое волнение: как все пройдет, как сложится? Удачно или нет? Миша пытался настроить себя на лучшее. В конце концов, на лице у него не написано, что он из СМЕРШа (хотя удостоверение, или, как его назвал капитан Юркин, «корочки», показать придется). Да, старшему лейтенанту приходилось встречаться, пусть и мельком, и с контрразведчиками, и с офицерами-особистами. Был даже случай, когда неподалеку от расположения их части окопались вражеские разведчики, которые передавали немцам нужные сведения. Как потом рассказывал командир, злодеем, а точнее, злодейкой оказалась засланная с оккупированной территории девица, выдававшая себя за беженку, с которой заигрывал один из сослуживцев. Последний, разумеется, не знал о том, кто она на самом деле, но и ему тоже досталось. Поэтому у Митькова не было такого предвзятого отношения к контрразведчикам и сотрудникам госбезопасности, как у некоторых бойцов. Наверно, потому, что Митьков понимал, что те тоже люди и, в конце концов, просто делают свою работу. Или сказывалось то, что парень очень рано понял, что нет на свете абсолютно хороших или плохих людей. Да, и те и другие могут встретиться где угодно.

Его наставник, капитан Юркин, понравился Михаилу с первой встречи, несмотря на угрюмость и неприветливость. Может, потому что напомнил ему дворника дядю Петю, с которым парень сталкивался в детстве, когда еще беспризорничал на улицах. Тот тоже был вечно угрюм и им, мальчишкам, поначалу казался страшным, как леший. Вдобавок еще и ругался нехорошими словами. Но потом ребятишки стали от него получать то по паре монет, то краюху хлеба. Несомненно, у дяди Пети было доброе сердце, и он жалел их. Поэтому и сами беспризорники не пакостили ему и не вредничали. А потом Миша попал в детский дом и больше с тем дворником не виделся.

Старший лейтенант уже подошел к крыльцу здания, как его окликнули:

– Мишка!

Митьков обернулся.

– Здравия желаю, Юрий Степанович, – широко улыбнулся он.

Юрий Степанович Соколов, или просто Степаныч, был его давним добрым знакомым. Под его началом, точнее, командованием, Михаил и начал свой боевой путь в сорок втором году. Солдаты и офицеры его уважали и любили. В подполковнике Соколове каким-то непостижимым образом уживались строгость и добродушие. Один из бойцов даже за глаза называл его батей. Правда, вместе повоевать им пришлось не так уж долго. В сорок третьем Степаныч загремел с тяжелым ранением в госпиталь, и старший лейтенант (тогда еще просто лейтенант) даже не знал, увидит его еще раз или нет. Хотя втайне надеялся, что Соколов вернется.