— Отпустил. Убедился, что я не передала ничего важного и еще меньше смогу передать, если улечу, а потом вышвырнул. Обещал убить, если я еще хотя бы раз приближусь к Александру. — А вот теперь узнаю своего дядюшку. — Сказал забирать своего щенка и больше не появляться, — добавляет и смотрит на мою реакцию.

Какой ждет? Крика на тему, как мой родной дядя мог такое обо мне сказать? Еще как мог, я-то его знаю. Мы, вообще, с ним стали общаться только после появления Морган. До этого он меня и видел-то пару раз, так что вряд ли испытывал теплые чувства. Зато сейчас я точно знаю, что он меня любит, а я люблю его, и мне этого достаточно.

По-настоящему задевает другое.

— Ты не забрала… щенка, — срывается с моих губ.

— Куда?

Пожимаю плечами.

— Куда угодно? — предполагаю.

— Чтобы мой ребенок умер голодной смертью?

Не похоже, что она погибла с голоду. Поджимаю губы.

Я, конечно, знал, что в моей семье полно скелетов в шкафу, но, чтобы они оказались с такими зубами, даже моя фантазия не смогла бы вообразить.

Рикардо знал, но так и не рассказал отцу. Пожалел.

Интересно, сказал ли он Миранде? У них с дядей много секретов, в том числе и от меня. Не удивлюсь, если она в курсе. Рикардо любит мыслить на несколько шагов вперед. Он вполне мог поделиться с Морган историей о моей биологической матери на случай, если она вдруг объявится на горизонте: предупрежден — значит, вооружен.

Непременно спрошу Миранду, когда вернусь. На прямой вопрос она не солжет — Морган никогда мне не лжет, а я ей.

— Теперь ты понял? — спрашивает Изабелла.

Понял ли? Узнал, но вряд ли когда-либо пойму.

Молчу, и она принимает это за положительный ответ.

— Ты не представляешь, что я почувствовала, когда узнала, что Александр погиб, — продолжает, кажется, больше не для меня, а для себя. — Он казался мне бессмертным. Дьявольски везучий… Знаешь, — снова это чертово «знаешь», — я тогда переживала, что будет с тобой, но Рикардо все равно не позволил бы мне вернуться.

Разумеется, все дело в этом, ага. В злобном и коварном Рикардо Тайлере, который сплясал всевозможные танцы на политической сцене, умаслив кучу влиятельных людей, подкупал, угрожал, подлизывался — делал все, чтобы спасти любимую женщину своего погибшего брата. А потом дал ей новую жизнь, работу, дом… и меня. Этого ужасного человека я должен ненавидеть?

Допиваю молоко и ставлю стакан на стол. Хватит сантиментов. Наслушался до рвоты.

— Где мы, и что вам от нас надо? — задаю по-настоящему важный вопрос. Что было, то было. Мое детство давно прошло, и у меня была мать, лучшая мать в мире. Более того — есть, ждет меня, дурака, на Лондоре.

— «Нас»? — искренне удивляется Изабелла. С ее лица тут же сбегает выражение скорби, появившееся на нем при воспоминании о папиной смерти. — Забудь о них. Ты мой сын, и твое место рядом со мной.

Ага, может еще тапки приносить?

Ладно, потом.

— Где мы? — повторяю мягче. — Это-то ты можешь мне сказать? — Позже обсудим, где чье место. Чтобы сбежать отсюда, мне надо хотя бы понимать, откуда это «отсюда».

— Мы назвали эту планету Пандора. Случайно влетели не в то «окно», случайно нашли.

— Случайно поселились, — продолжаю, — случайно отстроили бараки, привезли флайеры, случайно похищаете людей.

Изабелла закатывает глаза.

— Ты похож на него еще больше, чем я думала, — обвиняюще.

— Тем, что не занимаюсь работорговлей? — уточняю с улыбкой.

— Мы никем не торгуем. На Пандоре залежи синерила. — Моргаю, не понимая. — Название «синий туман» тебе знакомо? — поясняет.

Закусываю губу. Черт, мы влипли глубже, чем можно представить. «Синий туман» — самый популярный и сильнодействующий наркотик. И еще самый дорогой и запрещенный на всех планетах. Его колют, нюхают, даже мажут на кожу — эффект в любом случае сногсшибательный. Привыкание с первой дозы. Время жизни на «синем тумане» — один-два года. Дьявольская штука.