Изабелла внезапно отмирает, проходит к стеллажу, на одной из полок которого расположилась допотопная кофеварка и несколько чашек.

— Кофе будешь? — звучит так буднично, что меня начинает разбирать смех. Будто мы не виделись один день, а не семнадцать лет.

Семнадцать чертовых лет. Вся моя жизнь…

— Я пью только капучино, — отвечаю не так чтобы вежливо.

Ее рука замирает на полпути к чашкам. Изабелла качает головой.

— Есть только обычный.

— Зеленый чай, молоко?

Пожимает плечами.

— Окей. — Отходит от стеллажа и направляется к противоположной стене, у которой примостился небольшой холодильник, высотой примерно ей по пояс.

Театр абсурда. Изабелла шагает к холодильнику плавной походкой от бедра, спина все такая же прямая, будто на завтрак у этой женщины была клюшка для гольфа, лицо спокойное. Достает пачку молока, возвращается, берет с полки стакан, наполняет его, ставит на стол, а затем возвращает оставшееся молоко в своего невысокого белого друга.

После всех этих действий Изабелла начинает варить кофе для себя. Хорошо, что я отказался — запах у напитка скорее гари, чем кофе.

Я все еще у двери за ее спиной. Хозяйка кабинета настолько уверена, что мне не взбредет в голову на нее напасть, потому что она произвела меня на свет? Или же полагается на свою реакцию и оружие на поясе?

— Знаешь, — вдруг произносит, все еще возясь с кофе и не смотря на меня, — я хотела назвать тебя Мэтью. Красивое имя. Но оставила его как второе, назвав первым в честь отца. Хотелось ему угодить. — Молчу, она поворачивается с чашкой в руке. — Как к тебе обращаться? Александр? Алекс?

— Тайлер.

Женщина морщится, будто съела кислое. Гримаса портит ее идеальные черты, ей не идет.

— Настолько гордишься своей фамилией?

Настолько мне не подходит имя Александр. Не знаю, какой бы вышел из меня Мэтью, но Александр точно не получился.

— Горжусь, — отвечаю.

Встречается со мной взглядом. Мне кажется, напряжение чувствуется даже в воздухе. Снова вглядывается, что-то ищет.

— Знаешь… — Она что, теперь каждое свое предложение будет начинать словом «знаешь»? — Я все эти годы пыталась представить, каким ты вырос, но у меня не получалось. А ты точная его копия. Красивый.

Не удерживаю смешок. Меня уже просто распирает от смеха из-за нелепости ее слов и всего происходящего.

— Нет, не знаю, — огрызаюсь. — Не знаю, потому что не знаю тебя. Впервые вижу.

Изабелла подносит чашку к губам, но так и не делает глоток, возвращает на стол. Мое молоко тоже стоит нетронутым, ведь я так и не сделал от двери ни шага. Мы будто дикие звери, запертые в клетке, и никто из нас никак не решит, кто на кого бросится первым, чтобы разодрать глотку.

— Я ушла не потому, что не любила тебя. Или… его. — Вижу, как собирается назвать папу по имени, но в последний момент произносит местоимение. — У меня не было выбора.

— Гормоны звали в путь? — звучит грубо. Очень. Она снова морщится. Но я не хочу быть вежливым. Не могу.

— Не суди, не зная всех обстоятельств, — просит таким тоном, будто я все еще ребенок, а она моя настоящая мать, объясняющая, что хорошо, а что плохо.

Нет, мы не два зверя в клетке. «Зверь» напротив меня явно возомнил себя дрессировщиком.

Меня накрывает.

— Ну, так расскажи мне «все обстоятельства»! — ору. — Давай, расскажи, Изабелла, Элизабет, или как тебя там?!

Замолкаю, провожу ладонь по лицу. Бред.

— Накричался? — спрашивает «дрессировщица» безразлично, подает мне стакан. — Держи, выпей и успокойся. — Автоматически беру, но так и сжимаю в пальцах, не пью. — Меня зовут Изабелла. Изабелла Вальдос — это мое настоящее имя. Элизабет никогда не существовало. Документы на ее имя, биография — все подделка.