Став счастливым обладателем билета, вытягиваю ноги под столиком и с наслаждением допиваю свой капучино, который, надо сказать, весьма неплох.

Может быть, все же стоит отправить весточку Морган, раз уж теперь мое местонахождение известно? Только что я могу написать? Со мной все в порядке? Это и так ясно из того, что я самостоятельно покупаю себе билет. Попросить меня не искать? Смешно. Искать будут и пытаться вернуть домой тоже. Даже если Миранда позволит мне наломать собственных дров, дядюшка ни за что не сдастся, пока его люди не приволокут меня за шкирку домой. Написать «извини»? Ерунда какая-то. Извинюсь, когда приеду. Все-таки просить прощения нужно глядя в глаза. А извиниться придется. Конечно же, Морган знает, что меня никто не похищал, но, как любая мать, наверняка волнуется.

Что еще можно написать? В том-то и дело, что ничего. Поэтому решаю оставить все как есть.

Расплачиваюсь в кафе и выхожу на «улицу». Освещение на станции очень близко к естественному. Если не поднимать голову вверх, можно даже забыть, что над тобой не солнце, а лампы.

Какой-то парнишка лет двенадцати толкает меня и как бы невзначай пытается забраться ловкой рукой в карман. Ловлю его за запястье. Мальчик удивленно выпучивает глаза и дергается. Расслабляю хватку, и он уносится прочь. Все равно мне нет никакого смысла его удерживать, не в полицию же тащить. Хмыкаю и на всякий случай проверяю кошелек и документы.

Карманников тут пруд пруди. Носятся в толпе, норовя незаметно толкнуть и вытащить ценности. На всякий случай перекладываю документы во внутренний карман. Вдруг в следующий раз я буду не так внимателен.

— Парень, работу не ищешь? — выпрыгивает из подворотни мужчина в длинном плаще и хитро улыбается позолоченными зубами. Честное слово, впервые вживую вижу золотые зубы. Смотрится по-настоящему дико. Даже не хочу знать, что за работу мне может предложить тип такой странной наружности: кожаный плащ, шляпа, козлиная бородка.

— Нет, спасибо, — вежливо отказываюсь и тороплюсь убраться подальше.

Все-таки не зря я решил не оставаться тут на ночь. Альбера недаром славится своим уровнем преступности. Здесь встречаются, совершают сделки и спешат улететь подальше, пока не лишились кошельков, свободы или, вообще, жизни.

До вылета моего рейса несколько часов, поэтому устраиваюсь на скамейке, подтягиваю сумку поближе и просто глазею на людей. Здесь никто не гуляет, все спешат и стараются не встречаться друг с другом взглядами.

Верчу головой в поисках чего-нибудь интересного и вскоре нахожу: Дилана Роу ведут под руки двое громил, каждый из которых не уступает в размерах моему приятелю Эду. У брата Ди подбит глаз, вероятно, пытался оказать сопротивление. Теперь он не вырывается, а идет спокойно, однако крепкая хватка его сопровождающих демонстрирует, что в их компании Дилан путешествует не добровольно.

Какое мне дело, верно? Мы попрощались со «Старой ласточкой» и ее экипажем. Они обрадовались, что избавились от балласта, я пошел по своим делам. Передо мной целое лето свободы без охраны и надзора.

Но мне дело есть.

Вскакиваю со скамьи, закидываю сумку на плечо и следую за ушедшей троицей.

***

Типы бандитской наружности заводят Дилана на окраину, в скромный мотель под вычурным названием «Роза любви». Это крайнее здание на улице, прямо за ним начинаются длинные ряды грузовых контейнеров, наставленных друг на друга в несколько уровней. Они высятся над двухэтажным зданием мотеля так, что, кажется, толкни, и сложатся как карточный домик, так, что погребут под собой и «Розу любви», и ее постояльцев.