— Доброе утро, Александр. Рада, что ты уже здесь.

Гай вскидывает голову.

— Александр? — переспрашивает недоуменно.

— Да, милый, это настоящее имя твоего брата.

— А Тайлер — фамилия? — Глаза мальчишки становятся размером с блюдца. Он явно смотрит телевизор, и сочетание «Александр Тайлер» слышит не впервые.

— Ага, — подтверждаю. — Но ты можешь по-прежнему звать меня Тайлером.

Гай медленно кивает, на его лице все еще написано удивление.

— Ну, не стой, — подгоняет Изабелла. — Иди, выбери себе что-нибудь и мне захвати. Хорошо?

Мальчик смотрит на нее так, будто у нее отросли трехметровые рога и пробили потолок. Кажется, обычно ему не разрешают выбирать еду самому.

— Хорошо, — отвечает пораженно и уходит к перегородке, за которой суетятся Мила и Нина.

А Изабелла садится напротив, складывает руки на столешнице и тревожно всматривается в мое лицо.

— У тебя круги под глазами. Ты плохо спал?

Боже, избавь меня от заботы этой женщины!

— Я всегда неважно сплю на новом месте.

— А, — отмахивается, — тогда ерунда, скоро привыкнешь.

Прячусь за горячей кружкой с чаем. Честное слово, никогда еще в своей жизни столько не молчал. Но если сейчас высказать все, что думаю о ней и ее порядках, Изабелла точно посадит меня под замок.

Возвращается Гай, глаза мальчишки довольно сияют. Как, оказывается, мало ему нужно для счастья — всего-то немного личной свободы.

Я же, чтобы не ляпнуть лишнего в его отсутствие, влил в себя слишком много горячей жидкости. Становится жарко, поддергиваю рукава водолазки, которую с утра надел, до локтей.

Изабелла с грохотом бросает вилку на тарелку.

Удивленно поднимаю голову и вижу, что она побледнела и поджала губы, а ее взгляд прикован к моему правому предплечью.

— Что? — не понимаю.

— Что это еще за дрянь? — шипит Изабелла.

Вскидываю брови. Даже так?

Пожимаю плечами.

— Татуировка.

— Ух ты! — Гай вытягивает шею, чтобы получше рассмотреть. — И что там написано?

— Ешь! — обрывает его энтузиазм мать.

— Я тебе потом расскажу, — обещаю.

Глаза Изабеллы мечут молнии.

— Ты должен это свести, — заявляет. — Выглядит безобразно. Будто ты какой-то бродячий музыкант.

Еще бы сказала: «как наркоман». Ну так здесь это должно быть комплиментом, ведь именно благодаря деньгам этих самых наркоманов они и держат свой тайный бизнес на Пандоре.

Медленно ставлю кружку на стол.

— Я не стану ее сводить, — говорю твердо.

Изабелла удивленно моргает, услышав отказ. Смотрю прямо на нее, не отводя взгляда, чтобы до нее наверняка дошло, что я не шучу.

Не спорю, Морган тоже хотела, чтобы я избавился от татуировки, но тогда мне было тринадцать, и она имела на это полное право. Но и то, Миранда и не подумала настаивать, сказав в итоге, что это мое тело, и я могу хоть красного дракона нарисовать себе на лбу.

Да что я говорю? Морган вообще никогда не смотрела на меня ТАК — будто я пустое место без мнения и прав.

Изабелла косится на Гая, притихшего, но с интересом прислушивающегося к нашей беседе.

— Хорошо, — произносит холодно. — Обсудим позже. А пока, — снова впивается взглядом в надпись на моей руке, — натяни рукава пониже и не позорь меня.

Не думал, что два слова на латыни — неслыханный грех и позор.

Молча выполняю требования и опускаю рукава. Хорошо, что поблизости нет тату-салона, а то при таком отношении Изабеллы я мог бы не удержаться и выбить себе на лбу того самого дракона.

***

Так как Нина ориентируется на местности лучше, мы договариваемся, что она зайдет за мной, а не наоборот. Все время до ее прихода вожусь с коммуникатором, пытаясь победить изувеченные настройки. Потихоньку получается, но чувствую, на это уйдет еще не один день. И ночь.