– Господа Гордиевские пожаловали! – громко оповещает присутствующих и целует Юле руку.

Моя жена тут же входит в образ и начинает хихикать и жеманничать. Это у нее отлично получается. На приемах и вечеринках бывшая мисс края как рыба в воде.

Подбегает счастливая Арина. Целует нас в обе щеки и возбужденно рассказывает программу вечера. Пока они с Юлей отвлекаются, я успеваю поймать мимолетный взгляд Сони. Скользит равнодушно и отворачивается, возвращаясь к милому общению с америкосом.

Челюсти больно сжимаются. Гарик закидывает на меня руку и сквозь улыбку тараторит в ухо:

– Спокойно, друже! Держи себя в руках. Не знал, что она будет, прости. Арина с ней спелась и уговорила.

Я был уверен, что после прошлой ночи Птичка сюда не сунется, но с утра на всякий случай позвонил Гарику. Он уверил, что она отказалась от приглашения.

Друг ведёт меня к барной стойке, откуда нам приветственно машут сокурсники. Проходим мимо Сони и американца.

– Хай, бро! – орёт Зак и лезет обниматься, словно мы сто лет знакомы.

А мы виделись всего раз и то на бегу.

София кивает, разворачивается и уходит. Не тушуется и никак не выдает волнения. Ни разу не взглянув на меня, отворачивается и идет к Тимуру. От одного кобеля к другому.

На баре мы с Гариком по старой традиции заказываем односолодовый виски. Народ нас высмеивает. Дескать, по Фицджеральду надо пить «Мятный джулеп». Тот же «Мохито», только вместо рома вискарь.

– Я коктейли десять лет как не пью, – напоминает Гарик, и мне приходится его поддержать.

Рассказываю тем, кто не в теме, как на втором курсе мой дружбан на Хэллоуин перебрал «Кровавой Мэри» и его всю ночь рвало. Утром я отвез его в госпиталь на капельницу и вернулся мыть заблёванную ванную комнату.

Кто-то вспоминает похожую историю с Пашей, который накачался сидром. Пашка в ответ ржет, что именно тогда решил купить винодельню. Теперь он пьет только собственные вина и голова у него не болит.

За такими разговорами с давними друзьями, хорошим вискарем и вкусными закусками незаметно проходит часа два. Всё это время я периодически ищу глазами Птичку и не нахожу. Неужели ушла?

Юля подходит дважды, но оба раза и минуты рядом не выдерживает. Говорим мы много и наперебой, она почти ничего не понимает. В англоязычной компании ей некомфортно, но учить язык упорно не хочет.

Гарик в очередной раз берет микрофон. Он сегодня в роли тамады – сам вызвался. Предлагает поднять бокалы за успешных джентльменов из Оксфорда. Некоторые из нас к этому моменту выглядят не по-джентельменски ужратыми.

Меня тоже повело от вискарика. С блаженной улыбкой смотрю на друга, который в сотый раз за вечер целует свою жену. Я рад, что они наконец-то счастливы. До свадьбы у них чего только не было.

Не дав народу выпить, Гарик незамедлительно переходит к следующему тосту. Посвящает его Арине, говорит о любви к ней. Весь вечер по очереди пьём то за дружбу, то за любовь.

После этого тоста снова глазами ищу Соню. И в этот раз нахожу. В компании Тимура и моей жены. Зашибись!

Активно жестикулируя, Соня рассказывает что-то увлекательное и смешное. Юля глаз с нее не сводит и хихикает. Она редко кого слушает так увлеченно. Уверен, Птичка ей не скажет о нас, но все равно не нравится, что они так миленько общаются.

Время за полночь. Градус вечеринки стремительно растёт. От джаза музыканты перешли к заводным мелодиям, народ пляшет и визжит. Кто-то уже залез на стол и взрывает гигантские хлопушки с мишурой.

Шум-гам-тарарам. Как и положено на пьяной вечеринке.

Пашка зовёт на улицу воздухом подышать. Мы с ним давно не виделись, и хочется поговорить, но музыка не дает. Направляюсь следом за ним и у самого выхода чуть ли не сталкиваюсь с Соней. Разрумянившаяся, она выныривает из толпы танцующих и проносится мимо меня в сторону туалетов.