Ну не глупенькая ли? Все итак давно знают, у чьих ног Османов.

Несмотря на то, что наш город сравнительно небольшой, но окраины, на которой на небольшой возвышенности располагалась лесополоса, мы шли почти три часа с перерывами на “ножкам надо отдохнуть”. Несколько ребят особо уставших пытались усаживать себе на плечи. Однако, такая тема хороша на концертах, но не в пути, потому что шатающийся “багаж” то и дело заваливается назад.

Вот Никитос и не смог устоять на ногах, когда во время очередного шага Вика пошатнулась. Рухнули оба. Мат стоял отборнейший, как и ржач. То ли от смеха, то ли по аналогичной причине, почти сразу же рухнул и Вадос, несший на себе Ольку. Благо, никто сильно не зашибся, да и мы практически пришли.

Наконец, добравшись до нужного места, мы организовали поляну. Парни начали стягивать бревна, коих за годы выпускных и пикников в парке было предостаточно. Пашка и Владик взяли с собой две акустики. В моем рюкзаке было восемь литров разбавленной газировки. Эдик вытащил всякие снеки, пластиковые стаканчики и сразу же организовал “мусорку”.

Теперь, когда большинство ребят скучковались по парам, а Пашка затянул “Батарейку”, я беззастенчиво усадил себе на колени Птичку, укутанную в мой пиджак.

– А как ты сломал ногу? – вдруг тихо спросила Наташа, но на поляне воцарилась тишина.

Балин!

– Бабушку через дорогу переводил, – ляпнул первое, что пришло в голову.

– Ээээ, а с ногой-то как вышло? – недоуменно спросил Вадос.

– Ну как, – давая разгул фантазии, хмыкнул. – Вот прикинь. С одной стороны менты, с другой – бандиты. А я бабушку через дорогу перевожу!

Напряжение в головах одноклассников возрастало.

– И тут началось! – эмоционально продолжил, слегка размахивая конечностями, стараясь не уронить Птичку. – Этот бах, а потом я тому бух…

– Так а ногу-то тебе кто сломал? – рыдая от смеха спросил Никитос.

– А… Так бабка драпу давала и клюкой ляснула. Я ж ее через дорогу переводил, за руку держал…

Одноклассники юмор заценили и приставать перестали. Вот только Птичка, казалось, обиделась.

– Я тебя люблю, – прошептал, целуя светлую макушку. – Ты моя – Птичка.

– Ой, ребята, смотрите! – взвизгнув, подпрыгнула на месте Микульчик. – Как красиво!

“И правда!”, – подумал, рассматривая Наташу.

Минут на двадцать все разговоры стихли. Мы просто наслаждались последними часами, проведенными всей толпой. И да, было грустно расставаться с одноклассниками, хотелось верить, что мы ещё не раз соберемся вместе, только уже Птичка будет Османовой.

– Все с поступлением определились? – уныло спросила Вика.

Раздался нестройный хор голосов. Каждый стремился рассказать о своих планах.

– Османов, а ты? – обратила на меня взор неугомонная Стужева.

Я усмехнулся.

– Ну, Наташа, расскажи, куда мы поступаем? В какой универ?

Птичка напряглась и замялась, не спеша отвечать.

– Я собираюсь в мед, – негромко начала моя девушка. – Но у нас в городе только училище…

А вот это в мои планы не входило, потому что мне в меде делать уж точно нечего.

– Меня Эдуард никуда не отпускает, сказал, матери помощь нужна, – извиняющимся тоном еле слышно бормотала Птичка.

Успокаивающе погладил любимую по спине.

– Не страшно, через год сбежим, – заговорщицки зашептал и уже громче добавил: – А я сначала в армию пойду.

Естественно, я лукавил. Расчет был прост: останусь в городе, поработаю, Ната, тем временем, в училище поучится, а следующим летом (я искренне верил в отсрочку для абитуриентов) мы бы уехали в другой город и вместе поступили. Там бы сразу и военную кафедру прошел.