Даррен подумал, что ему бы не помешала свеча, но он боялся так рисковать – вдруг кто заметит, как он бродит по дому. Наощупь он спустился по лестнице и, гадая, как же определит нужную дверь, вдруг замер, услышав тихие голоса:

 – Помоги уже, глупый болван: достань вон ту склянку с порошком белого цвета. Да не там же, чуть выше... Ты стал совсем бесполезен.

 – Мадам, если я так бесполезен, отпустите меня отдыхать. Я весь день на ногах – очень хочется спать!

 – Не лги, Бартон, ты ворочаешься в постели три часа кряду и засыпаешь перед рассветом.

 – Вам бы откуда знать это.

 – Я знаю.

Говорившие замолчали, и Спенсер подкравшись к двери, из-за которой они доносились, приложился к ней ухом.

С кем это Бартон беседует в лаборатории графа?

Кто смеет так дерзко говорить с ним?

Значит, мисс Хортон не померещился разговор дворецкого с некой женщиной...

 – Подай колбу с дикарбонатом калия, да побыстрей! – снова прозвучал женский голос.

 – Попросите что-то полегче, мадам. Я в ваших штучках не разбираюсь!

С недовольным рычанием женщина пояснила:

 – Колбу с порошком белого цвета, старик.

 – Вы и до этого требовали того же: склянку с порошком белого цвета.

 – А теперь колбу... Пора бы уяснить разницу!

 – Да здесь больше половины всех порошков белые. Как их различить?

 – По этикеткам, должно быть, – кинула женщина с раздражением.

 – Эти мудреные этикетки я едва умею прочесть, так страшно нагромождены на них буквы. – И он начал читать по слогам: – Метилпропенилендигидроксициннаменил...

 – Прекрати! – оборвала его собеседница. – Я уже поняла, что читаешь ты тоже ужасно. Колбу... с голубым порошком. У тебя за спиной!

И то ли Спенсер забылся, издав неосознанный шорох, то ли у женщины за стеной слух был, словно у кошки, и она различила биение его сердца, только она вдруг добавила:

 – Кто-то подслушивает за дверью. Неужели одна из этих пронырливых маленьких ведьм? Ты уверен, что в доме все спят?

 – Совершенно уверен, мадам. Вам снова мерещится! – И старик потащился к двери – Даррен услышал его шаркающие шаги.

На секунду его словно припечатало к полу, а после толкнуло вперед, и Спенсер на самых кончиках пальцев бросился по коридору. Мало соображая, что делает, он потянул ручку первой же двери. Та неожиданно поддалась, и он ввалился в темное помещение, как будто в одночасье ослепнув. Едва успел прикрыть дверь, как шаги Бартона раздались в коридоре…

 – Нет грешникам покоя, – прошелестел тот с тяжким вздохом в тон своим же шагам. – Ох, годы мои тяжкие! – И вдруг замер, как показалось похолодевшему Спенсеру, за дверью комнаты, в которой он находился.

Только не это!

Ручка действительно провернулась, и в комнату сквозь приоткрытую дверь просочился луч света от свечи в руках старика. Он постоял секунду-другую, то ли вглядываясь вглубь комнаты, то ли прислушиваясь, а потом хлопнул дверью и завозился с ключами.

О нет, только не ключ! У вжавшегося в холодную стену Спенсера выступил пот на спине и потек тонкой струйкой между лопаток...

И пока сердце в нем громыхало о ребра, дворецкий дважды провернул в замке ключ. Спенсер попал в западню...

Глаза, постепенно привыкшие к темноте, вскоре начали различать очертания отдельных предметов: загроможденную неведомо чем столешницу большого стола, спинку кресла, кровать с балдахином, стенной шкаф и целую груду непонятных предметов, сложенных у стены. Спенсер, поначалу боявшийся пошевелиться, наконец отмер и сделал пару шагов, разминая занывшие от напряжения мышцы. И прислушался... Все казалось, что Бартон, нарочно подкарауливая за дверью, распахнет ее настежь и вцепится в него пальцами: «Вот ты и попался, дружок!» Но ничего такого не происходило, и Спенсер достаточно осмелел, чтобы ощупать ближайшие к нему вещи: похоже, что чемоданы. И, должно быть, одни из самых дешевых, так кожа на ощупь казалась грубой и местами потрескавшейся...