Увы, в открытых списках выпускников М. М. Маевки не оказалось. Подобной фамилии на сайте тоже найти не удалось. Да и ректорши, кстати, не было, ректор там бесспорного мужского пола, Ераносян М. С. С во-о-о-от такенными усами.

Новобрачные встретили меня радостными возгласами и свеженалитыми бокалами.

– Мы тебя заждались, – сообщил Дмитрий. Судя по их румяным лицам, время они проводили в весьма активном ожидании, – ну как, все удачно?

– Более чем, – заверила я, – ну-с, за вас?

– Да уж! За нас! – провозгласил Дмитрий (и немедленно выпил). – Эх, Таня-Таня! Все ты со своим упрямством и мизогамией. Семья! Это… шедевр природы! Ради чего же еще жить стоит?

– Ой. Ну мало ли…

– Мало! – победоносно заявил он. – Практически незачем. Это подвиг всей жизни.

Яна, уравновешенная, здравомыслящая блондинка, которая только улыбалась, слушая супруга, под влиянием хванчкары съехидничала:

– Так ведь не каждому по силам. Не все выдерживают.

– Это если только подвиг, – заупрямился Дима, – а если и удовольствие? Что тут терпеть-то? Наслаждайся!

Она показала язык:

– Да наслаждаюсь я, наслаждаюсь. А вот Сергеевна свалила недолго думая. Не понесла подвига! Ну или наслаждения.

– Ах это. Это извини, – подумав, признал Дима.

– Кто такая эта Сергеевна? – поинтересовалась я мимоходом.

– Это соседка наша, по лестничной клетке, – охотно пояснила Яна, – из старых москвичек, но милая. Только представь себе: сошлась с молодым, умным и симпатичным, а вот и года не протянула.

– Что, скончалась? – ужаснулась я.

– Сбежала!

– Прямо вот так и сбежала? От молодого и симпатичного? Что-то как-то не так.

– Ну, Алка-то могла, – авторитетно заявил Дима, – тетке под сто, а все в спортивном костюме на пробежку, то с ковриком на йогу, то на шпильках в театр, или по всяким экскурсиям – прямо икона «Столичного долголетия».

– А уж какие пироги пекла – закачаешься, – подхватила жена, – приходишь с ночной, а она уже тут как тут, звонит в дверь: «Яночка, деточка, покушай, нельзя ложиться голодной». Хорошая такая! И все извинялась: мол, простите за бесцеремонность, всю жизнь в коммуналке, привыкла, что все общее, все вместе.

– Какая милая женщина, – признала я, представив себе эту личность, без сомнений, светлую, – и что же, прямо сбежала?

– Представь себе, в монастырь отправилась. Или по святым местам.

– Слушай, а сожитель не мог ее отправить… ну, вы понимаете, по святым местам?

Яна отмахнулась:

– Таня, у тебя профессиональная деформация, честное слово. Такая гармоничная пара была – просто закачаешься, и не скажешь, что такая у них разница в возрасте. Очень серьезный мужик, научной работой занимается.

Где-то я это уже слышала. Прямо поветрие какое-то. Или возрождение отечественной науки.

– Я прямо теряюсь в догадках, что могло бы быть причиной…

– Да что думать-то! – встрял Дима. – Гульнул мальчонка налево, а Алка Сергеевна и не простила.

– Откуда знаешь? – моментально отреагировала Яна.

Дима заметно подувял, что-то замямлил, но потом признал-таки, что получил информацию из первых рук.

– А именно? – требовательно вопросила жена, оказывая мне неоценимую услугу.

Дима смутился, помямлил, но потом раскололся:

– Серый сам признался. Зашел по-соседски, позвал покурить.

– И что же, переживал?

– Что ты. До слез. Волосы на груди рвал.

Помнится, так неловко получилось: я и прыснула, и чуть вином не подавилась, и прямо чуть на стуле не подпрыгнула. И все одновременно, бывает же такое.

– Почему на груди-то? – уточнила я, просмеявшись и откашлявшись.

– Больше неоткуда. Голова бритая, – пояснил новобрачный.