Попрощавшись с мужчинами, я последовала за комендантшей фириной Трионой, как представил ее Нэлм. Мы шли по коридорам, поднимались и опускались по лестницам. Я крутила головой, рассматривая все вокруг: стены, выкрашенные в жизнерадостные тона, растения в кадках, яркие светящиеся камни в узорчатых подставках. Это не напоминало средневековые мрачные коридоры, обычно описываемые в книгах. Все радовало глаз и поднимало настроение. Какое замечательное место!

Несмотря на ночь, в коридорах общежития все еще мелькали девичьи фигуры, шуршали платья и слышались сдержанные смешки и разговоры. Но все они стихали при виде комендантши.

— Что за беспорядок? — фирина поймала одну пытавшуюся скрыться девушку за руку. Та виновато опустила черные глаза, приглаживая распущенные длинные волосы. — Спать, немедленно.

— Хорошо, фирина Триона, — девушка метнулась в сторону, открыла ближайшую дверь и немедленно прикрыла за собой. Я только успела увидеть кусочек стены с бледно-сиреневыми обоями и вьющееся растение в горшке, усыпанное фиолетовыми цветами.

— Вот твоя комната, — толкнула комендантша следующую дверь.

— Девочки, — обратилась она уже к двум адепткам, усиленно корпевшим над книгами за одним большим столом в центре комнаты, — это ваша новая соседка фири Элея.

Реодор.

Во время выступления на лужайке перед домом Бирнарда Реодор надеялся, что Элея как-то выдаст себя. Провоцируя в ней страх, ему хотелось, чтобы у его невесты не было времени подумать, и она бы действовала на эмоциях. Он все еще помнил Элею с занесенным кинжалом, со сверкающими от злости глазами и лихорадочными красными пятнами на щеках.

Но сегодня ее будто подменили. Сначала исчезла драконья сущность, да и Элея ведет себя странно. Где ее внезапные перемены настроения от взрывного к плаксивому? Где ее неприкрытая ненависть к жениху?

Может быть, тут и нет связи с пустошниками, но дело определенно было нечисто. Реодор это чувствовал. Словно едва заметное дрожание сигнальной сети, словно тихий голос на окраине сознания, что слышен только в момент засыпания, что-то твердило ему: «Будь осторожен».

Еще больше его злило, как легко она вошла в доверие к Нэлму. Каждый раз, когда Элея, распахнув голубые глазки, удивленно смотрела на ректора Академии, его кулаки нервно сжимались. Неужели он не видит, как она коварна? Реодор решил непременно об этом поговорить с другом. Пусть он сам согласился, чтобы Элея поступила в Академию, но только для того, чтобы отсрочить неизбежную женитьбу. А подставлять под удар Нэлма не входило в его планы.

Когда, вручив девушку заботам комендантши общежития, Реодор и Нэлм переместились в кабинет последнего, дракон в волнении прошелся из одного угла в другой, обдумывая, как объяснить ректору свои сомнения. Наконец, Реодор остановился у стола и, взявшись за край столешницы, немного наклонился вперед, к Нэлму, что уже спокойно сидел в кресле, наблюдая за другом.

— Я знаю, что ты обладаешь чутьем, которым никто из нас не может похвастаться. Но я наблюдал за Элеей несколько месяцев, — Реодор нахмурился и сжал челюсти, глядя в сторону и вспоминая подробности. — Я не рассказывал тебе, но то, что происходило, было больше похоже на дурной сон. Она непредсказуемая и странная. Ей нельзя верить. Я не хочу, чтобы ты обманывался ее сегодняшним невинным поведением.

— Друг мой, — покачал головой Нэлм и улыбнулся, — поверь мне, я живу слишком долго, чтобы не разглядеть истинную сущность любого человека.