- Сколько вам лет, Генри? - поинтересовался Инквизитор со смешком.

- Триста примерно, - с тем же смешком ответил Генри, свежий, хрупкий и юный, как мальчик. - И я не самый древний вампир, что на сегодняшний день существует в королевстве.

- О! - воскликнула я. - О! Есть и еще?!

- И куда больше, чем вы думаете, - ответил Генри просто. - Ведь те, что сделали мне прививку, - он усмехнулся, - не подверглись никакому преследованию.

- При Гемато-Короле, Повелителе Крови, они, наверное, живут привольнее, - развязно заметил Инквизитор, с удовольствием допивая вино.

Чем больше он пил, тем больше благочестивый образ  него слезал, словно фальшивая позолота с дешевых обоев. Все больше в его чертах проступало чего-то другого, непокорного, опасного, дерзкого. На его белоснежные щеки лег алый яркий румянец, губы так же разгорелись, как и у вампира, в алых глазах появилось что-то такое, отчего я стыдилась смотреть в них. Взгляды и улыбки его становились все откровеннее, и я с удивлением вдруг поняла, что священник-то совсем молодой мужчина, притом отменный самец, покачественнее и посильнее многих…

Ох, и престранный же священник! Распутник и развратник - вот что я думала о нем сейчас, глядя, с каким живым интересом он меня разглядывает, вовсе не скрывая своих нескромных взглядов.

Да простят меня его святые крылья. Это все вино, а не я.

- Вовсе нет, - возразил Генри. - Гемато-Короли правят давно, разве вы заметили при них разгул вампиров? Этого не будет, и допустить этого нельзя, и Гемато-Король это понимает. Не то вампиры выкосят все население.

- Вы нелестно отзываетесь о своих сородичах, - ядовито заметил Инквизитор, одним глотком приканчивая вино в бокале. - А ведь они подарили вам… долголетие да и саму возможность существования.

- Жизнь, - угодливо подсказал Инквизитору Генри. О, эти двое стоят друг друга! - Они подарили мне жизнь, я жив, мое сердце бьется, и я не мертвец, как это принято считать в расхожих глупых сказках. Но я, в отличие от моих сородичей, - в тон ему ответил Генри, - не в полной мере вампир. Я очищаю свою кровь от их… безумия. Я добровольно отказываюсь от охоты на людей и от приятных бонусов, которые дает человеческая кровь.

- А есть и бонусы? - встряла я, и тут же пожалела, потому что хмельные глаза Генри глянули на меня, и я снова ощутила тягу. Влечение к нему, зов, который шептал и звал: приди ко мне! Иди…иди ко мне!

- Конечно, есть, - очень ласково, очень нежно, и очень страшно произнес Генри, так, что меня начало клонить в сладкий сон, и при этом сделалось невероятно жутко. - А как же вы думали, милая Энди! Древнейшая в мире магия, опасная, отточенная веками - и без приятных бонусов носителю?

Весь мир перестал для меня существовать, остались одни лишь его глаза, и я словно впала в транс, глядя в них. Мне показалось, что синие зрачки менялись, как рисунок из стекол в калейдоскопе, становились то темнее, то светлее, и я слышала лишь его голос:

- Вы себе не представляете, какую силу может обрести вампир, искупавшись в крови девственниц! А женщина-вампир становится так прекрасна, что затмевает собой всех красавиц. Но главное - сила.

***

Я вдруг почувствовала, как меня рывком кинуло к Генри, словно он потянул невидимую веревку. Миг - и я оказалась с ним лицом к лицу, мои губы - рядом с его лаковыми, сладкими от вина губами.

От Генри пахло мятой и еще какой-то свежей травой. Он смеялся, заглядывая мне в глаза, словно пытаясь на дне их рассмотреть мою душу, заметавшуюся в ужасе, словно попавшая в западню птичка. Я покорялась его взгляду, сила его зова была так велика, что я поднялась в воздух, и, кажется, от пола даже оторвались кончики моих ботинок.