– Сударыня, – сказал сэр Энсор учтиво – ибо джентльмен всегда джентльмен, даже если это джентльмен с большой дороги, – сударыня, прошу прощения, но я плохо вижу. Если бы не это, я, возможно, сразу узнал бы, с кем говорю. Но как бы там ни было, если мы захватили вашего мужа в плен, мы освободим его без выкупа.

На сей раз вежливость сэра Энсора растрогала матушку, но при этом окончательно выбила ее из колеи.

– Дайте мне немножко поплакать, – жалобно попросила она.

Сэр Энсор понял, что не угадал, зачем пришла матушка. И пока она всхлипывала, он осторожно расспросил ее, в чем дело. Узнав, что у нее убили мужа, он не рассердился, когда она вновь разразилась рыданиями, а дал ей вволю выплакаться.

– Я этого так не оставлю, разберусь немедля, – пообещал старый разбойник, несколько тронутый стенаниями матушки, хотя, конечно, он уже догадался, кто перед ним и как обстоит дело, с которым пришла к нему матушка. – Сударыня, если что не так, то, верьте слову Дуна, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам. Войдите в мой дом, отдохните, а я задам вам еще несколько вопросов. Как звали вашего доброго мужа и где произошло несчастье?

Матушка вошла в дом. Сэр Энсор указал ей на кресло, приглашая сесть, но матушка из скромности не воспользовалась его любезностью.

– В субботу утром, сэр, я была женой, а в субботу вечером стала вдовой, а детки мои – сиротами. Мужа моего звали Джон Ридд, сэр, и всякий знает – не было человека добрее и рассудительнее ни в Сомерсетшире, ни в Девоншире. Он возвращался домой с рынка в Порлоке, и он вез мне в подарок новое платье и гребень для волос, – о, Джон, как ты был добр ко мне!

– Дело серьезное, сударыня, – мягко промолвил сэр Энсор. – Мальчики мои бывают несдержанны, чего греха таить, но я в жизни не поверю, что они могли намеренно причинить кому-либо вред. И все же… И все же мне понятно ваше горе, и дела этого, повторяю, я так не оставлю. Каунселлора[3] ко мне! – крикнул он, приоткрыв дверь, и тут же по долине – от поста к посту – покатилось: «Каунселлора к капитану!»

Когда Каунселлор появился на пороге, от одного взгляда на него у матушки душа ушла в пятки. Хотя он был несколько ниже сэра Энсора, своего отца, чувствовалось, что это человек громадной физической силы. У него была длинная седая борода, доходившая ему до кожаного пояса, и мохнатые брови, прикрывавшие большие карие глаза. Когда он поднял взгляд на предводителя, из-под его бровей вспыхнули злые огоньки, и матушке стало совсем не по себе. Каунселлор стоял перед сэром Энсором, теребя шапку в руках. Матушка заставила себя взглянуть на него, но он сделал вид, что не заметил ее.

– Каунселлор, – обратился к нему сэр Энсор Дун, – вот эта леди…

– Она не леди, сэр, она всего лишь простолюдинка, – угрюмо возразил Каунселлор.

– Эта леди, – твердо повторил сэр Энсор, – хорошо известная в здешних местах, обвиняет Дунов в том, что они убили ее мужа, убили беззаконно и несправедливо.

– Его имя? – осведомился Каунселлор.

– Джон Ридд, если я правильно понял, – ответил сэр Энсор. – Каунселлор, мы часто слышали об этом достойном и мирном человеке, который никогда не вмешивался в наши дела, и потому, если к убийству приложил руку кто-то из наших, клянусь, негодяю не поздоровится! Каунселлор, расскажи как на духу, что там произошло.

– О, Каунселлор, – воскликнула матушка, – сэр Каунселлор, вы будете справедливы, я вижу это по вашим глазам; скажите мне, кто это сделал, чтобы я взглянула в лицо этому чудовищу!

Страстная речь матушки нисколько не подействовала на длиннобородого разбойника. Он чуть отступил к двери и сказал: