Я не оглядывалась на свиту. Их реакцию мне потом Эльдер опишет. Нет воплей и паники, и хорошо. Подошла к замершему столбом бледному настоятелю — мужчине уже за пятьдесят, с чисто выбритым по инсейской традиции лицом и слегка обрюзгшими щеками, которые мелко тряслись. По его лбу стекала капля пота, а руки, державшие главную чашу, дрожали так, что содержимое расплескивалось. Обычная прозрачная вода с виду.

- Прости, государь, - прошептал он. - Она принесла темный амулет с собой, мы не знали, не поняли… Я не заметил... Виноват. Помилуй, государь.

Я на миг прикрыла глаза, давая понять: прощен. Вряд ли заговорщики посвятили этого человека в планы. Скорее, подставили под гнев короля и вейриэнов, обязанных охранять мою жизнь по договору с Робертом.

- Они сказали, что принцесса хочет вымолить ваше прощение, что вы простили бы сестер перед народом в честь коронации!

- Кто они?

- Кардинал и настоятельница монастыря, где... где...

Да он же сейчас в обморок грохнется и прощай, коронация. Хуже не придумать. Столько знамений для летописцев и их страшных сказок о короле Лэйрине! Вон, как жадно вытянули шеи герцоги да графы, а их свита лезла друг другу на загривки, чтобы ничего не упустить. Милые люди.

- Разберемся, хранитель, - я легонько коснулась его дрожащей руки, вливая толику расслабляющего тепла. - Давайте продолжим церемонию.

Он кивнул, глубоко вздохнул и воздел драгоценную чашу уже твердой рукой.

- Примет ли храм заблудшего путника? - громко спросила я, начиная все с начала.

Хранитель самолично пригубил из сосуда, показывая, что вода не отравлена и протянул мне:

- Испей воды с дороги, путник, в этом доме ты найдешь отдохновение душе.

Тут опять случился казус.

Эльдер, изображавший коня, не выдержал и решил лично проверить, не собираются ли меня снова отравить. Под охи и ахи отмершей толпы он взлетел на верхнюю ступеньку и сунул морду к чаше, принюхиваясь. Едва успела отогнать осквернителя святынь. «Чисто», - мелькнул радужный сполох, замаскированный под искры из копыт, и негодник, горделиво вскинув голову и красуясь, спустился на мостовую, да еще и прогарцевал, потряхивая роскошной гривой. Народ — сущие дети — мгновенно отвлекся от происшествия в портике, из которого, впрочем, мало что успел разглядеть.

Я отпила воды и вошла в храм.

Кардинал, ждавший внутри, уже стоял на коленях, бил челом и верещал:

- Пощади, мой король! Мы не замешаны, клянусь!

Отлично началась коронация. Просто замечательно. Простит ли церковь в его лице такое унижение?

Подсказать, что делать в такой нестандартной ситуации, было некому. И я совершила второй непростительный шаг. Склонила голову перед алтарем Безымянного и поблагодарила за спасение жизни, подтвердив тем самым его полуторавековую власть над огненными королями Гардарунта.

Смешно было бы поступить иначе, когда моя корона лежала в том самом алтаре — на поверхности наполненной водой огромной купели, - и чудесным образом не тонула.

Ничего, мой король, мы с тобой изменим этот обычай.

Золотой венец Гардарунта держали над моим челом двое: кардинал и канцлер, герцог Холле из древнейшего рода Гардарунта. И коснулась меня эта тяжесть лишь на минуту - из опасений, что свалится на шею. Великоват оказался венец Роберта для девичьей головы.

2. Глава 2

Глава 2. Белокурые бестии

Первенец Роберта, принцесса Адель, родившаяся на пару минут раньше сестры, умерла вечером, не приходя в сознание. Допросить не удалось. Как ни старались вейриэны продлить ее жизнь, но их целебная магия света оказалась бессильна, если не сказать — вредна для того существа, каким стала белокурая красавица.