Каким же? Анри Силверсливз – мужик умный и работящий. Она подмечала, как он вел дела. При отсутствии отцовского стратегического мышления Анри был мастером быстрого удара. Он презирал Ральфа, хотя научился держаться с ним вежливо. «Никак не пойму, зачем отец упорно хочет завещать ему половину семейного состояния, – признался он ей однажды. – Слава богу, хоть собственных детей у него нет». Хильда знала, сколь страстно оберегал Анри достояние Силверсливзов. Оно было подобно крепости, у которой он стоял на часах, вовеки не собираясь покидать пост. И преуспел в делах настолько, что отец теперь часто проводил время в поместье неподалеку от Хэтфилда, в одном дне пути к северу от Лондона.

Что до семейства Хильды, то и оно получило от брака желаемое. Хотя, когда Завоеватель конфисковал в Кенте бо́льшую часть поместий, ее отец Леофрик лишился, как и боялся, Боктона, но старший Силверсливз подоспел на помощь, и радостно было нынче видеть отца, свободного от долгов. Он даже сколотил солидное состояние для ее брата Эдуарда. Да, сочла она, это было правильно.

А что же с ней? Она жила в прекрасном каменном доме возле собора Святого Павла. Анри уже сделал ей двоих детей, мальчика и девочку. Муж был обстоятелен. Ей оказывал всяческое внимание. И она считала, что из Анри мог выйти вообще идеальный муж. Не будь он совершенно холоден сердцем.

– Ты отлично устроилась, – заметил ей Леофрик.

Это правда. Она даже встретилась с королем в его Вестминстерской резиденции, когда он останавливался там на Троицу. Король Вильгельм – румяный, тучный, с большими усами и пронзительными глазами – заговорил с ней по-французски; стараниями мужа она неплохо выучила язык, и король остался настолько доволен ее ответами, что обратился ко всему двору.

– Смотрите, – объявил он, – этот молодой нормандец с английской женой – образчик того, что можно прекрасно ужиться! – И просиял, взглянув на нее.

– Молодчина, – шепнул Анри, и она возгордилась.

Но на следующий год в том же месте произошел инцидент не столь радостный.

Отец относился к нормандскому королю прагматично: «Мне это не по душе, однако он, вероятно, останется, и нам придется извлечь из этого наибольшую пользу». Впоследствии, прослышав, что королю понадобились охотничьи соколы, Леофрик вошел в великий расход и хлопоты, но приобрел пару отменных птиц. Когда Хильду с мужем пригласили ко двору, принес их и вручил ей со словами: «Передай их Вильгельму в дар от меня лично».

Она с восторгом смотрела, как слуги внесли две тяжелые клети; король же довольно воскликнул:

– Я в жизни не видел краше! Откуда они?

И Хильда оказалась совершенно не готовой к тому, что Анри, стоявший впереди, бесстыдно и поспешно вставил слово:

– Я искал по всей округе, сир, – и улыбнулся ей.

Она не смела перечить мужу перед лицом короля. Могла лишь пристально взирать на него. Но миг спустя, будто пронзенная холодной болью, поняла: что-то умерло. В дальнейшем она подумала, что могла бы простить его, когда бы не улыбка.

А потому, отправляясь на свидание, она испытывала по отношению к Анри лишь чувство долга. Больше ничего.

Сразу за деревянным мостом через Флит, где некогда находился священный колодец, стояла каменная церквушка в честь кельтской святой, чье имя часто связывали с водой, – святой Бригитты, или, как ее звали в данном случае, Сент-Брайд.[19] И возле церковки Сент-Брайдс, выходившей на ворота Ладгейт, тот терпеливо ждал.

Барникель Биллингсгейтский был влюблен.

Завоевание Англии нанесло Датчанину тяжкий удар. Его земли в Эссексе были отобраны норманнами. Какое-то время он опасался разорения, но ухитрился сохранить свое дело в Лондоне, а Силверсливз, к его великому удивлению, исправно выплатил ему старый долг Леофрика. Даже его младший сын, столь страстно мечтавший о саксонской девушке, нашел себе превосходную партию. Теперь мальчонка жил с тестем, чье дело ему предстояло унаследовать. «Могло быть намного хуже», – не уставала напоминать жена. Но вскоре она неожиданно умерла, и несколько месяцев Датчанин был сам не свой.