– На месте узнаешь! – прорычал Мастер. – Вылетай сейчас же! У Штыря большие проблемы! Понял меня? Очень большие проблемы!

Ахмед понял только то, что со Штырем стряслось нечто, их кодовым словариком не предусмотренное. Вздохнул, глянул еще раз на туристок и, не прощаясь, бегом повел группу к вертолету. Место стоянки и направление движения байдарочников запомнил – на всякий случай. Проблемы Штыря – это проблемы Штыря. Не причина, чтобы загибаться от спермо-токсикоза.

Через покрытые серебром прутья клетки был пропущен ток, способный убить человека на месте. Тварь бросалась и бросалась на решетку – уже третий час подряд. С оскаленных клыков падала пена, от воя закладывало уши.

Зрелище разнообразием не отличалось, но Эскулап и Деточкин наблюдали за ним с неослабным вниманием.

Рядом, демонстративно скучая, стояли трое охранников. Двое с многозарядками двенадцатого калибра, патроны снаряжены серебряной картечью. У третьего была драгуновка. Именно он два с лишним часа назад точным выстрелом сбил прибор, крепившийся на затылке зверя – спонтанный опыт Емели и Гвоздя повторяли в чистом виде.

– Вроде слабеет, – сказал Эскулап, дождавшись короткой паузы в издаваемых тварью звуках.

Деточкин молча пожал плечами – перекричать возобновившийся вой было невозможно.

Это была вторая попытка. Первая тварь мучилась без малого шесть часов – и сдохла, не закончив ремиссию. Волосяной покров опал почти полностью, обнажив перекрученное судорогой тело. Гипертрофированные мышцы и кости остались прежними, не вернулись в исходный вид; но украшавшие чудовищную пасть клыки стали разрушаться от легкого прикосновения – мутировавшая эмаль, недавно способная крушить металл, рассыпалась белой трухой…

…Метания твари замедлялись. Вой становился все более отчаянным, переходя временами в жалобный визг. Эскулап посмотрел на часы. Эксперимент продолжался.

В разговор вступил второй мужчина, тоже вполне интеллигентного вида, невысокий, худощавый:

– Странно они как-то – сорвались, улетели… Заподозрили? Наш прокол? Или у них стряслось что нештатное? А так неплохо бы вышло – долетели бы с ветерком, глянули бы сверху, что они там понастроили. Посидели бы несколько часов в их каталажке, а уж ночью… Может, подождем? Вдруг вернутся?

– Нет, – отрезал «ботаник». – Действуем по плану, без самодеятельности. Через час отплываем. Миша, Петрусь, отправляйтесь в лес, доставайте все из захоронки… А ты, Оленька, организуй мне сеанс по «си-эль», сдается мне, тут ушей в эфире хватает…

Оленька, по сложившемуся у туристов распределению обязанностей, отвечала за РЭБ,1 в том числе и за связь, тут же начала приводить в рабочий вид аппаратуру, внешне выглядевшую как потрепанный двухкассетник тайваньского либо гонконгского производства. И даже не только выглядевшую – кассеты на ней тоже можно было проигрывать. Правда, группе «ботаника» было не до песен.

«Типичный ботаник» (как окрестил его Ахмед) проводил взглядом вертолет, уходивший к северу. Лицо у него сейчас было не то, что десять минут назад – губы не подрагивали, глаза не смотрели тревожно. Волевое стало лицо, жесткое.

– Ну что? Они? – спросил «ботаник».

– Похоже, они, – согласилась одна из женщин, приглянувшихся Ахмеду. – Если эти козлы действительно из ГУ-ИН 2 – то я Моника Левински.

1 РЭБ – радиоэлектронная борьба (обеспечение радиосвязи (локации) и противодействие аналогичным действиям противника: перехват, пеленгация, постановка активных и пассивных помех и т. д.).

2 ГУИН – Главное управление исполнения наказаний при Минюсте РФ.