— Чай, кофе и посерьезней, — отвечает она с улыбкой. — Есть какое-нибудь фирменное блюдо, которое тебе нравится? Я бы взяла его, специально сегодня не завтракала, чтобы поесть в твоем кафе!

— Я знаю, что тебе принести!

Бегу на кухню, бужу сонного повара-колобка громким окликом:

— Серёжа, мне один суп-крем из шампиньонов и куриный жульен! Еще две порции черничного пирога…

Тетя Аня оказывается большим ценителем европейской кухни. За пробой вкусных блюд и болтовней обо всем на свете проходит примерно час. Очень скоро у меня возникает чувство, будто мы сто лет знакомы, будто она мне самая родная. Наверное, зов крови или что-то такое. Так комфортно я давно себя ни с кем не чувствовала, разве что с сестрами в «Отличной», и то не со всеми.

Когда снова появляюсь на кухне с заказом на очередную вкусняшку, меня отводит в сторону моя напарница, Кристина:

— Это твоя мама?

— Нет, тетя, — с улыбкой поясняю. — Приехала из Америки, представляешь?

— Вот это да! — охает она, убирая со лба русую челку.

— Ага, а у меня как раз смена…

— Давай я тебя подменю! — предлагает она. — Ты же вчера за меня потрудилась. Спокойно пообщаетесь, сходите куда-нибудь! Я думаю, Виталик против не будет…

— Ой, было бы здорово!

Сразу же бегу переодеваться, возвращаюсь в уличной одежде.

— Тетя Аня, торжественно приглашаю тебя продолжить чаепитие у меня дома! Заодно посмотришь, как мы с Владиком живем…

— Здорово! — кивает она и кладет неприлично крупную сумму в коробочку с чеком.

— Ты перепутала цифры? — у меня непроизвольно открывается рот.

— Это тебе на чай! Как у тебя с деньгами, кстати?

— Всё хорошо, зарплата нормальная, кроме того, Владик совсем не жадный…

Пытаюсь вернуть ей часть купюр, но она не берет.

— Пусть будет! Если понадобится еще, ты мне скажи! Как-никак единственная живая родственница…

— Пойдем?

Провожаю ее к себе и удивляюсь тому, как органично моя тетя вписывается в интерьер. Как будто мы здесь гоняли чаи тридцать понедельников подряд.

Делаю для нас обеих кофе, заодно знакомлю с Филькой. Коту тетя Аня тоже сразу нравится.

Странное дело — если в кафе мы разговаривали лишь о пустяках, делились общей информацией, здесь обеих тянет на откровенности.

— Я многие годы хотела наладить связь с сестрой… Первое время пробовала ей писать, но Марта не ответила ни на одно письмо…

— Мама вроде бы не пользовалась компьютером… — припоминаю.

— Да, Марта боялась техники как огня… Но я сейчас про настоящие бумажные письма, а не про электронную почту…

В этот момент вспоминаю, с каким остервенением отец следил за почтовым ящиком.

— Я уверена, что мама не получала твоих писем! Их перехватывал отец… Господи, какой же он гадкий человек…

— Если бы я знала, что Марты не стало, а ты осталась с ним один на один, я бы что-нибудь придумала, забрала тебя… Лизонька, как же получилось, что ты всё-таки оказалась в детдоме?

Воспоминания вновь заполняют мою голову до отказа, разбуженные вчерашней встряской. Начинают терзать меня с утроенной силой. Сама не замечаю, как выкладываю тете Ане и про пустой холодильник, и про обноски, и про ремень с горохом.

— Гад ползучий!.. — шипит тетя Аня, задыхаясь от злости. — Изверг проклятый, да как его только земля носит!.. Девочку мою так обижать… Иди сюда, Лизонька!

Она обнимает меня, а я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Решаю быть до конца откровенной и впервые задать кому-то так мучивший меня вопрос:

— За что он так со мной? Я не могу понять… Во мне, наверное, сидит что-то очень-очень плохое, раз он так меня ненавидел… Тетя Аня, ты же такая умная, ты психолог, может, хоть ты разъяснишь?