а) на фига нам ГИБДД, если и так всё устраивается, притом что количество водителей – чудаков на букву «М» (и это ещё мягко сказано) – прибыло и умножилось за восемьдесят лет со скоростью изложения на бумаге этого происшествия;

б) или, с учётом сказанного, нам ГИБДД (за давностью) оставить потому, что судьба не разбирает, кто есть кто на дороге, и уникального «LEGO» на всех не напасёшь;

в) если верно как То, так и Другое, то исходя из сложившихся противоречий вышеизложенного исключить из обращения (запретить) видеорегистраторы из соображений надёжности ГИБДД, как органа регистрации как такового.

Слово в слово из докладной записки сотрудника. Внизу подпись и дата, как положено. Кроме того, к докладной прилагалось заявление с просьбой уволить из органов по собственному желанию.

Заявление было рассмотрено специальной комиссией и отклонено.

Сотрудника отправили в отпуск. В доме отдыха санаторного типа сотрудник покончил собой.

«В разгар отдыха-лечения сотрудник застрелился из наградного табельного оружия, не предназначенного для такого рода цели» (из отчёта на месте происшествия).

При осмотре тела была обнаружена записка, вернее, клочок бумаги, похожий на записку, где можно было разобрать всего несколько строк: «…не понимаю, зачем устроено так и почему так…»

В одной деревне чудо чудное было.

Странничек нетутошный ходил от окна к окошку: милостыньку собирал да просился ночевать. Подошёл к одному окошку – бряк-бряк об оконную раму-то.

Бабушка выглянула:

– Кого надо?

– Пусти-ка ночевать.

– Да пустить-то я тебя пущу, да только я почти каждую ночь бабиться хожу. Начнёт какая-нибудь бабёнка родить, за мной бегут.

– Ну дак чё, иди, я ведь тебя не обкраду.

Ну ладно, чаю напились да легли спать. Только начали засыпать, вдруг в окошко – бряк-бряк. Старуха-то подскочила.

– Кто там?

С улицы-то кричат:

– Баушка, тётенька мучается, родить хочет!

– Ну вот, видишь, дедушка, идти мне надо.

Старуха скорей-скорей начала собираться.

А странничек-то ей наказывает:

– Ну иди, да только сразу-то в ограду не ходи, сначала – в окошко погляди, а чё увидишь, дак не пугайся, а перекрестись да в избу заходи.

Бабушка-то бегом-бегом к тому дому, где баба мучается да хотела уже сразу в ворота бежать, но потом вспомнила, что дедушка-то наказывал. Скорей к окошку подбежала и увидела… Господи Батюшко, страсть-то какая: на матице на крюку девка задушена висит. Бабушка-то так и обродела, но потом вспомнила, что дедушка наказывал не бояться.

Она перекрестилась: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий» – да в избу забежала. Никакой девки на потолке не висит, а на койке баба мучается. Ну приняла она роды да домой скорее.

Дедушка-то её и спрашивает:

– Ну чё, бабушка, выполнила, ты мой наказ?

– Ой, выполнила.

– Ну а чё видала-то.

– Дак девка задушена на крюку болталась.

– А сколько девке лет?

– Да лет восемнадцать.

– А кого баба-то принесла?

– Дак девочку.

– Дак вот запомни, девочке-то как восемнадцать лет исполнится, она на этом брусу и задушится. Смёртонька-то ведь – она вперёд человека рождается.

– А знаешь, мама, – однажды возмутилась шестилетняя Даша, – мне вообще не нравится твоя работа. Я не понимаю, зачем она. Люди на работе должны делать что-то полезное. А ты весь день только сидишь за компьютером и пишешь, пишешь…

– А какая работа полезная?

– Ну делать хлеб, лечить людей, строить дома…

После некоторого замешательства я попыталась прояснить картину. Мол, все профессии важны, все профессии нужны. Объясняла, зачем сижу за компьютером я. Но железную детскую логику мои неочевидные на первый взгляд аргументы ничуть не пошатнули.