Прошло около шести минут. Она смотрела на резинку для волос. Она была уверена, что он ушёл. Наверное, потерял её след или решил, что найдёт кого-то лучше. Скрип. Её опять охватил ужас: тело заледенело, стук сердца пульсировал в голове. Скрип пружины на кровати, который она так хорошо знала, озвучил ей смертный приговор:

– Всё это время я сидел здесь, – прозвучал голос с ровной могильной интонацией. – Знаешь, никто так долго от меня не прятался…

По её щекам побежали слёзы. В груди так сильно жгло, на мгновение она подумала, что не выдержит и закричит.

– Ты отличаешься тем, что у тебя громкий страх. Я его слышу. А знаешь, что это значит?

Она всхлипнула.

– Молчишь… Твой страх сделает меня сильнее, – скрип от кровати усилился.

В её голове пронеслись события последних часов. Она всего лишь хотела выучить какой-нибудь текст на древнем языке, чтобы дурить клиентов. Гаданием на картах и хрустальным шаром теперь не удивишь. А вот если шептать что-то непонятное, закатывая глаза, – другое дело. Главное, чтобы клиент поверил: обряд совершён. Остальное за банальным самовнушением.

– Последней жертвой я кормился почти два месяца. И знаешь, что от неё осталось? Пустая ссохшаяся оболочка! Жизнь медленно уходила из её тела. С каждым днём, в мучениях, она исчезала… Если что-то и оставалось, так это ужас в её глазах. Так бывает, когда ты покалечена, но ещё чувствуешь страх! – голос стал грубее, от него повеяло холодом.

Ещё один скрип от кровати, приглушённые шаги. Её лодыжку охватило что-то мокрое. Она зажмурилась, рыдания тотчас разнеслись по квартире. Её резко вытянули из-под кровати. Она успела схватить резинку. Пока он тащил её по полу, её рот издавал истошный крик. Но демон, призванный по неосторожности в этот мир, был непреклонен.

Сжимая резинку в руке, она окончательно поняла – ей конец.

Июльский зной, казалось, доконает Феликса, трясущегося в крытом брезентом внедорожнике. Ехал он на заднем сиденье, зажатый вместе с крупногабаритной поклажей, сдавливающей его со всех сторон и набитой в салон так тесно, что с трудом удалось приоткрыть окошко и поглубже вдохнуть раскалённый воздух.

«Лёгкие деньги», – воодушевлённо замечает парень.

Маноле пустым взглядом рассматривал показавшийся из-за бугра и опоясанный низкорослой травой разрушенный замок с прорехами в стенах, сквозь которые насмешливо глядело обжигающее солнце.

– Крепись, Феликс. Почти приехали, – весело замечает Верджил, выруливая с побитого асфальта на грунтовку.

Сколько парень себя помнил, он всю жизнь прожил в Румынии, являя собой образец подавляющего большинства бедняков, повсеместно занятых изнуряющим физическим трудом, приносящим на стол тот минимум, чтобы довольствоваться жизнью впроголодь. Будь то строительство, грузоперевозки, вырубка лесов – всюду, на подхвате, был Феликс Маноле.

Двадцатишестилетний, он был крепким, привыкшим истомлять себя до предела возможностей, лишь бы не задумываться лишний раз о том, как он голоден и несчастен. Имея скромное образование в шесть классов, Феликс был стеснён этим недостатком. Жестокосердный и малословный в юности, он отказывался от возможностей завести друзей или научиться чему-нибудь, что требовало работы ума, так и оставшись впоследствии весьма одиноким и невежественным.

Воссоединившись вновь после долгой разлуки с Верджилом, Феликс почувствовал что-то сродни успокоению. Они учились в одном классе в 1960-х годах. Маноле ни разу не ошибся, полагая, что удача вновь набирает ветра в паруса, намеренно сталкивая их друг с другом. Они не были хорошими друзьями, но достаточно знали друг друга, чтобы старый приятель подкинул Феликсу работёнку.