Лицо Ромы выглядело уставшим от всего этого дерьма. Я понимал, как его достала школа и представлял, как к нему относятся все остальные. Начиная от одноклассников, и заканчивая учителями с администрацией. Я испытал лишь малую часть подобного, так как пока что мало с кем контактировал, но уже прознал всю жестокость людей.

– Да ничего интересного, – вздохнул Рома. – Как же они меня все достали… на прошлой неделе Ковалёв, на позапрошлой – Толстоногов. В прошлом месяце – Бирюков. Теперь вот Кирсанов. Всё пытаются задеть меня, вывести из себя своими подколами.

Ожидаемо, ожидаемо…

– Когда меня чуть не отчислили в прошлый раз, я зарёкся, что перестану обращать внимание на этих уродов. Но сегодня не выдержал… Кирсанов перегнул палку, и стал оскорблять тебя с Ксюшей. Ну я и вмазал ему раз – а он тут же к директору побежал жаловаться. Будто заранее на это и рассчитывал. Существо непарнокопытное…

– Ксюшу оскорблял? – меня будто током обдало и включилась ярость. – Давай сейчас вместе зайдём, и хребет ему сломаем. Как тебе идея?

– Хех, – улыбнулся Рома. – А ты изменился, Глеб. И мне это нравится. Вот давай школу закончу, и вместе его подкараулим в подворотне? Тогда и хребет, и всё остальное сломаем…

– Ну да-да, ты прав. Из школы отчисляться ни в коем случае нельзя, – я почесал подбородок. – Не боись, сейчас что-нибудь придумаю, вот увидишь. – похлопал брата по плечу.

– Если и правда получится – я тебе грамоту, как “самому лучшему братану” распечатаю.

– Ну всё, готовь принтер, – расплылся я в ехидной улыбке и шагнул в сторону двери.

Лицо директрисы выглядело ещё более разгневанным, чем минуту назад. Видно, что бабка не любит долгих разбирательств, и вообще Лисовские ей противны. Хочет как можно быстрее расправиться с нами, да больше не мучиться.

Хех-м. Но, этому не суждено сбыться. Будешь терпеть Рому до конца одиннадцатого класса, как миленькая. И никуда не денешься.

Я вернулся на кресло возле стола и закинул ногу на ногу. Взглянул на бейджик директрисы.

– Лариса Акакиевна… – обратился я к ней. – Это всё, конечно, очень интересно, но… не слишком ли сильно пострадает репутация школы, если вы отчислите сразу двоих учеников?

Акакиевна потупила взор, а Татьяна Михайловна зашлась в кашле.

– В каком смысле? – директриса склонила голову набок и пронзительно поглядела мне в глаза. – Речь идёт об отчислении только вашего брата. О чём вы говорите?

– Ну, как же только моего брата… – я активировал супер-зрение Глаза Хроноса и внимательно просканировал Кирсанова. Я видел каждую ворсинку на его пиджаке, каждый тонкий волосок, что пробивался у него над губой, видел, как его глаза краснеют всё больше и больше, как в них туманно и почти отсутствует концентрация. – Вместе с ним из школы вылетит и молодой человек напротив.

Глаза Кирсанова распахнулись от удивления лишь спустя две секунды, и то, удивление было слабым.

– Что вы несёте?! – воскликнула директриса.

– О чём вы говорите, господин Лисовский? – удивлённо произнесла Татьяна Михайловна, поправляя манжеты на своей рубашке.

Глазом Хроноса мне удалось увидеть и кое-что ещё. Так сказать, завершающее картину. В верхнем кармане пиджака у Кирсанова кое-что топорщилось. Что-то продолговатое и плотное. И я почти уверен, что это.

– А разве в вашей школе разрешено курить запрещённые вещества? – приподняв левую бровь, спросил я.

– Чт…о… конечно, нет! Запрещено! – сказала Лариса Акакиевна и часто заморгала. – Но к чему это вы клоните? За такие обвинения…

Я повернулся на Рому, что сидел с приоткрытым ртом, и подмигнул ему.